– А как его баронство проглотили остальные?

Женщина прекрасно короля поняла.

– Завидуют. Кто больше, кто меньше.

– Могут создать неприятности?

– Кому? Унгрийцу?

– Вижу, ты высоко ценишь Поллака.

– Тебя не было на крыше дворца в тот момент, когда он окунал в помои Гусмара и Исси.

– Новики настолько мелки? — не поверил Моффет. Серебряный Двор, конечно, не центр столичной жизни, но и там живые люди.

– В общем-то, да.

– То есть среди малолетних дурачков и шлюшек завелись нормальные?

– Тараканов не выведешь.

– А эсм рыцарь? Кэйталин, кажется?

Ему важно о ней знать, - тут же отметила женщина.

– Рыцарством содержимое мотни не заменить.

Моффет честно захохотал. Когда любовница нескучна, многое меняется.

Чего в ней больше, бабы или шпионки? — доискивался король правды, и в который раз приходил к выводу о редком сочетании одного с другим. Умелая — ублажить. Умная — поддержать разговор. Строптивая — лезть в его дела. Сообразительная — понимать, чем излишнее вмешательство для нее закончится. Продажная — при торговле его привязанностью. Верная — не в постели, хотя это тоже, но в выполнении его некоторых поручений. Достаточно осмотрительная не перегнуть палку с личными амбициями. Чего уж там, женщина со всеми напастями неплохо справлялась. Даже с его,Te irrumo*.

– Ага! Уже крутит подолом кому понравиться?

– Тебя удивляет? Девочке надо устраиваться. От Сати её быстро ототрут.

– Поллак?

– Вполне возможно он проделает это первым.

– Устрой девчонку сама, - пропала веселость у Моффета. — Так чтобы хоть какая-то польза.

– А от нее должна быть польза?

– От нее — да! И от её п. зды тоже.

– Я подумаю.

– Думай, но не долго. Пока эсм рыцарь сама не придумала. Своеволие Илльзов у нее в крови.

Девка у него на глазу, - не пропустила женщина мимо невольной оговорки Моффета.
– Камер-медхин старается?

– Зачем же было её тащить в Карлайр? — звучит промежду прочим, но с прицелом выведать.

– Не твоего ума дело, - не грубо, но заткнул Моффет любовницу. — Лучше сообрази, как Поллака привить к Сати. Иначе моя вредная и недалекая дочурка, стопроцентно бестолково распорядиться унгрийцем. А он бы ей очень пригодился.

– Поллак берет дорого.

– В столице дорого все. Вот если вывезти нашего барона подальше.

– И куда?

– В Анхальт.

Палец Моффета несколько раз объехал пупок. Тело женщины легонько содрогнулось касанию.

Щекотно?
– ему нравилось изучать и дразнить её. — Или притворяется?

Он прислушался к её дыханию. Ровное. Притворяется. И палец, рисуя волны, побежал ниже. Женщина угадывая намерения, чуть раздвинула ноги. Моффету стало совсем-совсем не интересно и он убрал руку.

– Сати едет?

– А почему, собственно, ей не ехать? Отправится сразу после Дня Всех Святых. Раз брак с Гусмаром побоку (кто бы его допустил?), нечего тут болтаться, искушать других.

– Она справится? Штатгальтером?

– Штатгальтером будет тот, кто доберется до её манды. Ведь кто-то же позарится и доберется? Почему бы не унгриец? А ей достанется роль прекрасного символа штатгальтерства в вольнолюбивом Анхальте.

– Там нужен не штатгальтер, а палач.

– Вот именно. Даже ты это понимаешь. Поллак подошел бы. Со мной он не связан. С Краком тоже. Легче баронам переварить его присутствие в их вотчинах.

– Не переварили бы унгрийца самого.

– Тогда он мне бесполезен. Но не думаю, что это легко и безнаказанно проделать. Даже смутьянам из Анхальта. Изжога замучает.

– Тебе не жаль отправлять дочь к дикарям?

– Я король. Единственно кого мне жаль — себя. Поскольку я в данном случае…, - Моффет звонко шлепнул себя по брюху, — …наглядный образ Эгле. Не столь прекрасный, но вполне терпимый.

Он рассмеялся, воспоминая, как любовница хлестала годельо. Не всякий выпивоха так управится.

– Не торопишься отсылать её в пфальц? Почему не потянуть до Рождества? Ты же вроде хотел? Или ближе к весне?

– Торопят. Свалил бы на обстоятельства, но у обстоятельств весьма конкретные имена.

– Арлем отправится с ней?

– Нет. А почему спросила?

– Последнее время некоторые склонны подозревать её твоей дочерью. Старине Ноксу это бы не понравилось.

– Старине Ноксу пять лет как все равно. И прежде было все равно, когда он выгреб малышку Мейдлин из-под меня. Что до того, чья она дочь…. Чем еще занять праздные умы некоторых моих подданных? Пусть гадают. Пока заняты гаданием, на остальное времени не хватит. А я…. — Моффет мечтательно вытянулся и закинул руки за голову. Густо заросшие подмышки воняли застарелой кислятиной. Он их протер углом одеяла. Стало липко, но воняло не меньше. Женщина терпела.