– Не возись! Здесь только несколько голодранцев!

Возня возле двери прекратилась, и работники снова стали ожидать своей судьбы, вслушиваясь в происходящее.

***

Только один человек в обозе оставался спокоен. Он сидел в своей роскошной повозке и наблюдал за Сбыней и Здебором, сидящими напротив, в ужасе переглядываясь. Никто из разбойников, под страхом лютой смерти, даже близко не подходил к этой повозке, как, впрочем, и остановившейся сразу за ней, грузовой телеге, так как и на повозке, и на телеге, был нарисован герб владельца – отпечаток медвежьей лапы на круглом щите. Когда звон оружия понемногу затих, снаружи, совсем рядом с повозкой послышался голос:

– Брат! Всё закончилось, можешь выходить!

Человек в рунейском халате спокойно поднялся и, открыв дверцу, вышел из повозки. Сквозь проём открытой дверцы за ним с ужасом наблюдали Сбыня со Здебором. Вокруг повозки толпились разбойники. Большинство из них были не ухожены, и одеты, как попало. Впрочем, и вооружены были похожим образом, но некоторые (очевидно наделённые в этой среде властными полномочиями) выглядели прилично, и имели достаточно дорогую амуницию. Человек в рунейском халате, раскрыв руки для объятий, направился к разбойнику, стоящему впереди всех, носившему дорогую, красиво блестевшую на солнце, кольчугу, просторные, ярко-красные штаны и сапоги из рыжей кожи. Они тепло и радушно обнялись. Черты лиц этих людей были очень схожи, выдавая их кровное родство, хоть разбойник был гораздо более крепкого телосложения. Но что действительно сильно отличало их друг от друга, это глаза… Точнее то, что в них читалось. Взгляд человека в халате, излучал проницательность, холодный расчёт и чувство собственного достоинства. В глазах же его брата, виднелись лишь самоуверенность и самодовольство, за которыми недалёкие люди зачастую пытаются скрыть природную умственную обделённость. Выпустив брата из объятий, разбойник с довольной улыбкой заговорил, обращаясь как-бы к своим соратникам:

– Мой брат Горан снова позаботился о том, чтобы мы не передохли от голода в этих лесах. Давайте же поблагодарим его за это (толпа сотрясла округу громким улюлюканьем и свистом)! Дорогой брат, представь же нам милостивых господ, которые своими средствами решили поддержать благосостояние нашей благородной общины!

По толпе разбойников пробежал ехидный смешок. Горан подхватил сарказм брата и, повернувшись к своей повозке, нарочито вежливо обратился к Сбыне и Здебору:

– Выходите, уважаемые. Дайте возможность этим «труженикам лесных дорог» выказать вам свою благодарность!

Хозяин (точнее бывший хозяин) обоза, и его округлый помощник не могли сдвинуться с места, скованные страхом. Тогда Горан повторил просьбу, жестом указывая на толпящихся вокруг разбойников:

– Выходите же, не вынуждайте этих добрых людей помогать вам!

Из толпы тут же выбежало несколько человек и, обступив повозку с разных сторон, стали с силой её раскачивать. Новая волна испуга вывела людей, сидевших в повозке, из оцепенения, и они вывалились из неё на землю. Здебор сразу же заполз под переднюю ось повозки, испуганно вертя головой по сторонам, оглядывая нестройные ряды разбоев сквозь спицы колеса. Сбыня же, последовавший было за ним, не смог влезть в пространство между дном и землёй и, усевшись на корточках возле заднего колеса, навзрыд молил о пощаде, обхватив руками лысую голову. Эта сцена вызвала взрыв хохота в рядах разбойников. Горан повернулся к брату, и сказал ему, положив руку на плечо:

– Тур, я заприметил в обозе человечка, который мог бы оказаться полезным в твоём войске.

Улыбка Тура слегка померкла, а во взгляде блеснула гордыня:

– Дорогой брат, насколько я помню, мы уговорились с тобой, что Я буду решать, кого принимать в своё воинство! К тому же, припоминаю, ТЫ настаивал на том, чтоб в разорённых обозах никого в живых не оставлять, дабы не ставить под угрозу тебя.

Обладая острым умом и зная брата как облупленного, Горан продолжил даже не моргнув газом:

– Узнаю любимого брата! Мощь, клокочущая в тебе, способна свернуть горы и повернуть вспять реки (при этих словах улыбка снова расплылась по лицу Тура, и вообще он стал похож на собаку, которую чешут в любимом месте), и она не даст тебе поступиться своим правом даже собственному брату! За это я тебя и люблю! Но дело обстоит несколько иначе: я просто заметил его, а ты просто посмотри на него, и только потом САМ решай, принять его в воинство или убить. А мне за него беспокоиться нечего: он преступник, зарубивший двоих стражников. Этот (он небрежно махнул головой в сторону Здебора) укрыл его от преследования, а потом заковал в кандалы, и заставил бесплатно работать, угрожая выдать страже. Я сказал этому глупому обознику, что являюсь придворным снабженцем князя Батурия и обещал, будто, если обоз пойдёт в Драгостол через Кременец, то я представлю его при дворе, и похлопочу для него о выгодных договорах на подвоз провианта. Жадный дурак сразу же стал искать способ меня удивить, и укрепить в упомянутом желании. Ради этого он рассказал мне всё: кто чего ценного и не очень везёт в его обозе, сколько у него наёмников для охраны, хвастался, как он обманом заставляет бесплатно работать людей, а за одно и рассказал, как к нему попал человек, за которого я тебе толкую. Я после справлялся об этом случае у главы городской стражи: так вот он мне поведал, по секрету, за пять серебряных монет, что убиты те стражники были оружием, отнятым у одного из них. Каждому нанесли по два удара, и все четыре раны смертельны! Если он и вправду такой ловкий боец, то укрепит собою твоё воинство, а если нет, то и не жалко, когда сдохнет в налёте.

– Ладно, давай сюда своего силача, если ещё не зарезали его. Посмотрим, каков он… – отмахнулся Тур, довольный тем, что потешили его самолюбие.

Неподалёку, сбившись в кучу, находились оставшиеся в живых наёмники и торговцы, окружённые разбойниками, время от времени покалывающими их копьями ради развлечения. Горан распорядился, чтобы одного из наёмников проводили к будке с работниками, которую тот доставит к Туру.

***

Шум боя утих, только где-то недалеко слышался какой-то гомон, иногда перераставший в громкий хохот толпы. Сама будка была крепко сбита из толстых дубовых досок, как и её дверь, висящая на массивных железных петлях. Попытки проломать где-нибудь лаз для побега не принесли Духовладу с Далибором успеха. Послышались приближающиеся голоса: кого-то часто подгоняли грубыми окликами. Резко дёрнувшись, будка тронулась с места. Крестьяне снова истово забубнили молитвы Исе, а Духовлад, поправляя в рукаве наконечник копья, посмотрел на Далибора. Тот побледнел, и стал дышать глубже, широко раздувая ноздри. Для неопытного в боях человека, он вёл себя достойно, не впадал в истерику, искал возможности помочь Духовладу. Улыбнувшись про себя, последний подумал, что из этого, избалованного отеческим кровом юноши, получится надёжный боевой товарищ, если им суждено пережить сегодняшний день. Будка съехала с дороги, очевидно для того, чтобы объехать впередистоящие повозки и телеги, от чего её стало так шатать, что работников то и дело кидало от одной стенки к другой. Наконец транспорт снова выехал на ровную дорогу, и вскоре остановился. Некоторое время повозившись со щеколдой, дверь открыли, и приказали работникам выйти. Старший из крестьян, второпях толкая своих соплеменников в спины, практически выкатился с ними из будки, первым делом вскочив на ноги, стал тыкать пальцем обратно в дверной проём, истошно крича разбойникам:

– Осторожно, у него оружие! Осторожно!..

Многочисленная толпа разбоев тут же ощетинилась копьями. В глазах Тура блеснул гнев, что не ускользнуло от внимания его брата. Духвлад не видел больше смысла скрывать наконечник и, вытащив его из рукава, вышел из будки, исподлобья оглядевшись вокруг. Его взгляд сразу вырвал из толпы незнакомых вооружённых людей человека в рунейском халате, с которым у него был разговор ещё на постоялом дворе. Далибор тоже выпрыгнул из будки и, не смотря на страх, пытавшийся взять под контроль сознание, приготовился умереть сражаясь. Разбойники, увидев, чем именно вооружён Духовлад, с хохотом стали тыкать в его сторону пальцами, а Тур ему гневно прокричал: