– Королеву-Девственницу?
– Кингсли перекатился на бок.
– Здесь? Где?

Сорен положил ладонь на грудь Кингсли и толкнул его на спину.

– Веди себя прилично.

– Она такая...
– начал Кингсли, театрально вздыхая в пьяном блаженстве.

– Какая?
– спросил Сорен, усиливая давление на грудь Кингсли.

– Порочная.

Кингсли почувствовал, как рука Сорена легла ему на грудь, и постарался не обращать внимания на то, как приятно ему было от такого грубого обращения.

– Не надо, - предупредил Сорен.

– Что не надо?

– На наслаждайся этим.

– Слишком поздно, - ответил Кингсли.
– Это поможет, если ты уберешь руку с моей груди.

– Не могу, - сказал Сорен.

– Почему?

– Я наслаждаюсь этим.

Кингсли посмотрел на Сорена, который размеренно дышал сквозь приоткрытые губы.

Жар от ладони Сорена просачивался через рубашку Кингсли и проникал в его кожу. С таким сильным давлением на грудь Кингсли с трудом мог сделать полный вдох. Или это его сильное возбуждение заставило его задыхаться?

– Я собираюсь остановиться прямо сейчас, - заявил Сорен. Пуговицы на рубашке Кингсли впились ему в кожу.

– Тебе не обязательно останавливаться, - ответил Кингсли

– Я должен.

Ладонь оставалась на месте. Давление усилилось.

– Я трахнул паренька блондина, потому что он напомнил мне тебя, - сказал Кингсли.
– Это мое пьяное признание на ночь.

– Я никогда не позволю тебе трахнуть меня, - ответил Сорен, и Кингсли вздрогнул, услышав, как Сорен выругался — редкое и эротичное явление.

– Именно поэтому я и трахнул его. Какое твое пьяное признание на ночь?

– Если достаточно искренне попросишь, я могу разрешить тебе.

Глаза Кингсли стали огромными. Сорен рассмеялся, и затем давление исчезло с груди Кингсли.

– Я сказал, что тебе не обязательно останавливаться.
– Кингсли снова перекатился в сидячее положение. В этот раз Сорен позволил ему сесть.

– Нет, обязательно. Я бы не хотел случайно убить тебя. Если и когда я убью тебя, это будет сделано намеренно.

Кингсли посмотрел в глаза Сорена.

– Ты хочешь меня, не так ли?

Со стоном Сорен откинулся на спину и растянулся на полу. Кингсли положил голову ему на живот и ждал, когда тот возразит. Он молчал. Без машины времени, без магии, они снова были подростками, прячущимися в эрмитаже в своей старой школе.

– Я хотел этот клуб для тебя, - признался Кингсли.
– По правде говоря, я строил его для тебя. Мне хотелось, чтобы у тебя было безопасное место, куда бы ты мог прийти и быть собой. Потому что я люблю тебя, - сказал Кингсли.

– Кингсли...

– Я не хочу сказать, что влюблен в тебя. Нет, - поспешно ответил Кингсли.
– Но я имею в виду...

– Знаю.
– Сорен легонько потянул Кингсли за волосы.
– Я понимаю, что ты имеешь в виду.

– В тот день в «Роллс-Ройсе», когда мы ездили навестить твою сестру, я обещал тебе построить замок, а ты сказал, что построишь вместо него темницу. Почему не два в одном? Когда-нибудь я сдержу свое обещание. Как только все это дерьмо с Фуллером уляжется.

– Ты не...

– Я знаю, что не должен. Но хочу. И не только для тебя. Я хочу сделать это для себя. И для всех нас.

– «Мое королевство — не в том, что я имею, а в том, что я создаю». Томас Карлайл. Ты король, когда ведешь себя как король, а не просто потому, что у тебя есть королевство.

– Не могу поверить, что ты цитируешь кальвиниста.

– Доказательство того, насколько я пьян.

– Красивые слова, но это все мечты. Я не король. У меня нет королевства. У меня нет подданных. У меня нет...

– Я буду твоим подданным, - прервал его Сорен.

Кингсли закатил глаза.

– Ты никому не подчиняешься, - заметил Кингсли.
– Ты только притворяешься для безопасности своей работы.

Сорен сделал глубокий вдох, который Кингсли ощутил и услышал.

– Я, Отец Маркус Леннокс Стернс, священник Ордена иезуитов, сын лорда Маркуса Августуса Стернса, шестой барон Стернс, клянусь быть верным и нести истинную верность Его Величеству Кингсли Теофилу Буасоннье, его наследникам и приемникам, согласно закону. Да поможет мне Бог.