– Такой есть?

– Видимо, да. Вчера вечером напился со священником. Сегодня утром сломал запястье телепроповеднику. Мой новый любимый праздник.

– Думаю, ты не просто сломал ему запястье. Он пустил тебе кровь?

– Кровь? Где?

Сэм указала на живот Кингсли. Кровавое пятно размером с четвертак испортило его белоснежную рубашку.

– Это не кровь Фуллера, - ответил Кингсли, поднимая рубашку.
– Это моя.

– Что это за чертовщина?
– Сэм опустилась перед ним на колени.
– Господи, у тебя что-то вырезано на животе.

– Правда?

– Похоже на восьмерку внутри круга. Госпожа Фелиция сделала это?

Кингсли посмотрел вниз и увидел небольшую изогнутую линию на его коже в нескольких дюймах над его пахом.

Кингсли рассмеялся.

– Священник… я убью его.

– Что это?

– Он пометил меня, - объяснил Кингсли.
– Вчера вечером я сказал Сорену, что госпожа Фелиция не практикует игры с кровью. Должно быть, он порезал меня, пока я спал. Сколько же я выпил, что не почувствовал этого?

Много. Прошлой ночью он выпил много.

– Пометил тебя?

– Вот как он подписывается, - ответил Кингсли, указывая на неглубокий порез.
– Это первые две буквы его имени. «С» и «О» вокруг нее и слэш через них.

– Что же, похоже на восьмерку внутри круга.

Восьмерка и круг... Этот образ пробудил воспоминания. На редкость, хорошие.

– Ты когда-нибудь читала «Божественную комедию»?
– поинтересовался Кингсли.
– Данте?

– Нет, - ответила Сэм, поднимаясь на ноги.
– Хорошая?

– Нам в школе задавали ее читать. Однажды ночью в постели Сорен читал мне «Инферно» в оригинале, на итальянском.
– Кингсли использовал живот Сорена как подушку, пока тот читал вслух на сладкозвучном итальянском языке.
– Один из редких моментов в моей жизни, который лучше секса.

– Похоже на то.

– Восьмой круг был местом, где наказывали тех, кто злоупотреблял своей властью. Особенно симонистов[25].

– Кем они были?

– Продажными священниками.

Сэм ехидно улыбнулась ему.

Она перевернула лист бумаги на своем планшете, нарисовала изогнутую букву «С», поставила букву «О» вокруг нее и нарисовала косую черту. Это было похоже на изящную наклонную восьмерку внутри круга.

– Разве не замечательно это будет смотреться на бирке ошейника?
– спросила Сэм.

– Если мы назовем клуб «Восьмой круг» в качестве шутки над священником...

– Что?

– Не знаю, - ответил Кингсли, чувствуя себя счастливее, чем когда-либо за долгое время. Счастлив, что его мечта сбылась, но гораздо счастливее, что Сэм снова с ним, где ей и место.
– Но мне не терпится узнать.

Глава 40

Ноябрь

Ремонт занял тридцать шесть дней и обошелся в один миллион двести тысяч долларов. Кингсли вручил Сэм кредитную карту с закрытыми глазами и сказал: - Делай, что должна, чтобы все вышло идеальным. Не показывай мне счета.
– В ночь открытия Кингсли взял Сэм за руку и поцеловал центр ее ладони. Сегодня она позволит ему затмить себя. В то время как она была одета в простой костюм-тройку в тонкую полоску, Кингсли был одет в любимый Сэм из всех его новых костюмов строгий смокинг в Эдвардианском стиле, фрак и с расстёгнутым воротом рубашку. И, безусловно, сапоги, которые она ему подарила.

– Идеально, - заявил он, пока они стояли на выступе балкона с видом на пустую игровую зону внизу.
– Parfait. И все это сделала ты.

– Ты заплатил за это.

– Ты осуществила мою мечту, - ответил он.
– Стоило каждого пенни. Это все, чего я хотел и даже больше.

– Должна показать тебе лучшую часть.
– Сэм взяла его за руку и повела через бар к двери позади. Они прошли через огромную кладовую, которая вела в зал, который вел в другой зал, который вел вниз и в зал Мастеров.

– Что там?
– спросил Кингсли, когда она остановилась у предпоследней двери справа.

– Твоя игровая комната.
– Она вытащила связку ключей и отперла дверь. Она оставила Кингсли стоять на пороге, а сама шагнула внутрь и зажгла лампу.
– Что думаешь?

Глаза Кингсли округлились, когда он вошел в комнату и осмотрелся. Прозрачная белая ткань свисала со стен и отделяла кровать от боковой комнаты, полностью экипированной БДСМ-девайсами. Обтянутые шелком подушки лежали в художественном беспорядке на софе.