– И это...?

– Я собираюсь построить самый большой, самый эксклюзивный, самый впечатляющий С и М клуб в мире.

Сначала Сорен молчал. Но все же он посмотрел на потолок и адресовал ему несколько слов:

– Боже, похоже, тебе не пришло в голову призвать его в Корпус Мира, - сказал Сорен, все еще глядя вверх.
– Нужно было выбрать это?

– С кем, черт возьми, ты разговариваешь?
– поинтересовался Кингсли.

– С Богом. Я критикую Его, и, возможно, хорошо, что ты вмешался. Это и есть твое великое призвание? Твоя конечная цель? Садо-мазо клуб?

– Нет, - ответил Кингсли, мотая головой.
– Не садо-мазо клуб. А С/М клуб. И ты поможешь мне, потому что из-за тебя я его и делаю.

– Из-за меня?
– повторил Сорен, указывая на себя.
– Какие скачки в логике ты сделал, чтобы вывалить это на меня?

– Ты сделал меня извращенцем, - ответил Кингсли.

Сорен молчал.

– Я хочу оспорить это утверждение, - заявил Сорен.

– Oui?

– Я сказал, что хочу оспорить, а не стану оспаривать.
– Сорен вдохнул, наклонился вперед в кресле и сложил руки вместе.
– Должен сказать, мне приятно видеть тебя заинтересованным, а не то, как ты напиваешься до смерти, чтобы умереть в тридцать.

– Умереть от пьянства до тридцати так в стиле девятнадцатого века.

– Какова бы ни была причина такой перемены, я рад, что это произошло. Если я как-то могу помочь, я помогу. Но, пожалуйста, помни, что теперь я католический священник, так что я бы предпочел не делать ничего незаконного, если это поможет.

– Ничего противозаконного. Ты самый умный человек из всех, кого я знаю, а у твоей подруги Магдалены есть клуб. С чего мне начать?

– Полагаю, начать стоит с локации. Клуб Магдалены был ее домом, ее дом, ее клуб. Но, думаю, особняк не предназначен для коммерческих предприятий.

– И он недостаточно большой. Как и «Мёбиус». Но, да, ты прав. Нам нужна идеальная локация. Много комнат для игр. Большой зал для большого подземелья. Бар тоже, но мы будем держать потребление алкоголя под контролем. Более-менее.

– Более, - ответил Сорен.

– Ты католический священник. Разве вы не все алкоголики?

– Если я до сих пор не стал алкоголиком, то с возвращением в твою жизнь обязательно стану. Между тобой и Элеонор, это чудо, что я в трезвом уме.

Кингсли указал на него.

– Я приму это как комплимент.

– Еще бы.

– Может, старый госпиталь, - продолжал Кингсли, вернувшись к фотографиям и листая их.
– На Манхэттене есть какой-нибудь старый заброшенный госпиталь? Или психушка?

– Психиатрическая лечебница может послать неверный сигнал, - заметил Сорен.

– О, ты знаешь, что они говорят, - ответил Кингсли, широко улыбаясь Сорену.
– Мы все тут сумасшедшие.

– Кто сумасшедший?
– спросила Блейз, входя в кабинет без стука. У нее в руках было нечто похожее на газету. Плохой знак, когда Блейз была озадачена.

– Моя девушка сумасшедшая, раз прерывает нас, пока мы работаем, - ответил Кингсли, изображая неодобрение, которое было любимой прелюдией у Блейз. Чем больше он был раздражен, тем усерднее она работала над возвращением его хорошего настроения.

– Я же говорила, я не твоя девушка, - ответила Блейз.
– Я твой сабмиссив.

– Она права, - вмешался Сорен.
– Это совершенно разные понятия.

– Спасибо, Отец.
– Блейз сделала реверанс перед Сореном, что было актом подчинения и эксгибиционизма, так как ее зеленый халат в стиле кимоно едва прикрыл бедра. По крайней мере, она была в нижнем белье.

Пока.

– Скажи на милость, какого черта ты делаешь в моем кабинете, когда я сказал не прерывать нас?
– спросил Кингсли, схватив Блейз за руку и притянув ее к себе на колени. Она обожала, когда с ней грубо обращались.

– Мне нужно десять тысяч долларов, пожалуйста, - ответила она.

Кингсли посмотрел на Сорена, сидящего на противоположном конце стола.

– Она права. Она не моя девушка. Она моя бывшая девушка.

– Кинг, это серьезно.
– Блейз встала с его колен и села на стол лицом к нему.
– Это на благое дело.

– О Боже, еще одно благое дело.
– Кингсли откинулся на кресло и застонал.
– Больше никаких дел. Это приказ.

– Послушай меня, ты французский фашист, - начала Блейз.
– Мне нужно пикетировать церковь.

– Chouchou, ты знаешь, как я обожаю тебя, но ты не можешь пикетировать Бога, - ответил Кингсли.

– Можно пикетировать Бога, - вмешался Сорен.
– Насколько мне известно, в Библии на это нет запрета.

– Спасибо. Я ценю поддержку, - поблагодарила Блейз. Без улыбки она посмотрела на Кингсли.
– Послушай. Это плохая церковь. Они из тех, кто постоянно появляется в новостях с заявлениями «Бог ненавидит педиков» и «Аборты - это убийство». И они приезжают в наш город. Твой город. Прочти.