— Богдан, простите, мне надо позвонить.

— Я Вас совсем заговорил, да? Ваш телефон.

Пока я обзванивала всех, кому вообще-то следовало позвонить гораздо раньше. Я говорила кратко и по существу, оставляя без ответа вопросы мамы, Саши, Валеры. Ничего, переживут. Богдан терпеливо ждал, хотя я предполагала, что он тихо покинет кафе, едва я возьму телефон. В отношении него я снова ошиблась. Странно, но я не могла предсказать этого человека, он выпадал из привычных для меня схем общения. Внешне он тоже сильно отличался от того типа мужчин, которому я отдавала предпочтение, иными словами встреть я его на улице, то не обратила бы на него внимания и прошла мимо. Жаль, если бы так случилось. Эта мысль, так неожиданно пришедшая мне в голову, заставила меня даже вздрогнуть. Если бы не мой кретинизм и я не забыла прошлым вечером свой мобильник, то мы могли с ним никогда не встретиться.

— Знаете, мне стыдно признаться, но я рад, что вчера Вы забыли на столике свой мобильник и что я Вас не догнал, когда хотел его вернуть. Ведь мы могли больше никогда не встретиться или пройти мимо, не обратив друг на друга внимания. Жаль, если бы так случилось.

Богдан слово в слово повторил то, о чём я думала, с той только разницей, что я не решилась это произнести вслух. Мне совсем не хотелось прощаться и уходить, хотя поводов задерживаться не было. Стоп, а я ведь ищу этот самый повод…

— Наташа, а хотите, я Вам покажу Москву? Свой город. Буду рад, если Вы решитесь показать мне тот город, который любите Вы. Москва она у каждого своя…

Вот за что можно зацепиться, ухватиться… Чем не повод? Решишься или спрячешься в норку? Богдан пристально смотрит, словно понимает, чувствует, знает о той внутренней борьбе, что происходит в моей голове. Довериться совершенно незнакомому человеку? А вдруг он маньяк, ловящих одиноких дамочек на психологический стриптиз их собственных душ? Или хороший парень, ты же со своими страхами, излишней перестраховкой рискуешь упустить единственный шанс выбраться из глубокой берлоги, где впадаешь в спячку вместо нормальной жизни, а принц, готовый тебя разбудить никогда до тебя не доберётся — есть варианты попроще. Выбор за тобой.

— Я согласна, но, наверное, уже поздно, а завтра на работу…

Решилась, но осторожность никогда и никому не вредила. А потом из норки тоже так сразу не вылезешь — время нужно.

— Тогда завтра или в любой день, что Вам удобен, — не стал торопить и настаивать Богдан. — Если позволите, то я Вас провожу, время действительно позднее и совесть мне не разрешит Вас отпустить одну.

Пока Богдан расплачивался, упаковывал свой комп, подавал мне шубу, я размышляла: «Не слишком ли я гоню коней, я ведь совсем не знаю этого человека!» Сомнения вновь стали брать верх…

Богдан словно это почувствовал и для начала протянул мне свою визитку.

— Это верх легкомыслия, что я не представился полностью, но надеюсь, что эту оплошность Вы мне простите. Наташа. Мне очень хочется Вас вновь увидеть и, честно, очень не хочется оттягивать эту встречу, но и давить на Вас тоже не хочу. В любое время наберите мой номер, я буду ждать.

— Спасибо за визитку, но не буду ничего обещать, — привычно выдала я стандартную фразу и вдруг поняла, что хочу совсем не этого, — Богдан, я не могу так быстро…

— Я понимаю. Я буду ждать. Я не стану звонить сам, но не потому что не хочу или оставляю решение за Вами. Это было бы враньём! Если я начну звонить, то Ваш телефон раскалиться. Странное ощущение, мне кажется, что я знаю Вас всю жизнь. Мы всегда были вместе, но на каких-то параллельных дорогах… Сбивчиво и непонятно, да?

Сбивчиво, но понятно. Я ощущала примерно тоже самое. Две половинки одного целого бродили совсем рядом и никак не могли встретиться. И вот они случайно встретились. Им страшно расстаться и страшно не расставаться. Вдруг это ошибка, боязнь одиночества…

Глава 29

Мы молча добрались до моего дома. Всю дорогу Богдан сжимал мою ладонь в своей руке, и мне не приходило в голову её отнять. Это получилось само собой. Я уже приготовилась сказать дежурную фразу на прощанье, но вместо этого сжала его ладонь и наши губы встретились. Как нашкодившие школьники мы попытались отстраниться друг от друга и не смогли. Мягкие и настойчивые, ласковые и требовательные губы Богдана прикасались не к моим губам, а к каждой ранке, трещинке, рубцу моих сердца и души, а я пила ключевую воду его поцелуев и не могла напиться. Сдерживаемые и постоянно подконтрольные мои чувства прорвали плотину недоверия и опасений, захлестнули меня с головой. Вокруг всё вращалось, нет, танцевало под сумасшедшие ритмы, отбиваемые моим сердцем. Казалось ещё секунда, и я потеряю сознание, рухну, но я парила над землёй, и вихрь неизведанных доселе чувств уносил меня ввысь, к звёздам. Мне хотелось плакать, смеяться, танцевать и замереть, мне хотелось жить. Любить и быть любимой.

— Даня, мне надо позвонить родителям, — с трудом отрываясь от Богдана, прошептала я.

— Как ты меня назвала? — чуть задыхаясь, шепотом спросил Богдан.

— Даня. Тебе не нравится? — испугалась во мне та часть меня, что казалось, навсегда утратила способность чувствовать, бояться…

— Нравится, — зарываясь в мои волосы, произнёс Богдан. — Никто и никогда меня так не называл. Ты первая и единственная.

— А родители, друзья?

— Смеяться будешь?

— Нет.

— Будешь, будешь, — вздохнул Даня, — Бодя или Богдаша. Я поздний ребёнок. Родители уже отчаялись, когда выяснилось, что наследник всё-таки появится, поэтому так и назвали. К сожалению, они умерли несколько лет назад. Сначала отец, а потом мать следом, на годовщину отца. Они друг без друга минуты не могли прожить. Друзья же в школе и в институте чаше по фамилии называли, как это обычно бывает, или Дан. Даня, как вариант, никому в голову почему-то не приходил. Ты хотела позвонить, — напомнил Даня, — никого не разбудишь, поздновато для звонков…