"Они, - говорит Ленин, - жадные. Они на золото все продадут, не то что стального коня".

"Да где же нам взять столько золота, Владимир Ильич?" - говорят самые главные комиссары-товарищи.

А Ленин на них смотрит хитрым глазом и надоумливает: "А вы, - говорит, - поскребите, пометите, как-нибудь на одного коня наберите и у буржуев его откупите...

для образчика. А уж там мы сами таких выкуем. Нам хотя бы одного на развод достать!"

– У кулаков надо золото поскрести!
– сказал Иван, бывший Бесштан. Глаза его разгорелись, сонный вид как рукой сняло.

И пошел у ребят разговор о стальном коне. О том, как достать его на развод у жадных буржуев. Не смогли заснуть всю ночь.

А деду Кирьяну того и надо. Ему одному коней стеречь скучно. Веселей, когда ребятишки вокруг не спят. Скорей ночь пролетает.

ОБЕД У КУЛАКА

К столованью учительницы у Алдохиных готовились заранее, чтобы перед людьми похвалиться. Резали барашка.

Ставили тесто из белой муки. Варили брагу на меду.

Матвей с утра приглаживал сапожной щеткой рыжие вихры, сдабривал их деревянным маслом. Чистил конскую сбрую. А в полдень запряг в дрожки коня, надел сапоги, на них новые калоши. Поверх рубахи натянул жилетку, продел золотую цепочку от часов поперек брюха и, заломив картуз, лихо подъехал к школе.

Пусть учительница к ним не пешком идет, а на дрожках едет. Не у гольтепы какой-нибудь обедает, а в богатом доме. И чтобы весь народ видел, поехал Матвей не ближней дорогой, а вкруговик, по всему селу.

Анна Ивановна взяла в руки зонтик и села на дрожки.

Ехала, кусая губы, чтобы не рассмеяться.

Когда она ела в горнице Алдохиных, там было даже темновато: столько любопытных глядело в окна.

А Матвей, как жених, сидел рядом с учительницей и то и дело вытирал полотенцем катившиеся по лбу крупные капли пота.

Сам Силантий резал на деревянном блюде мясо и крошил учительнице в чашку.

Сама Силантьихз с поклоном подносила брагу и говорила:

– Мы образованность чувствуем. Мы для учености ничего не пожалеем. Кушайте на здоровьице.

Их младшие дети, ученики Анны Ивановны, сидели за столом все в новых рубашках и вытирали носы вышитыми полотенцами, постеленными у всех на коленях.

Учительница гордости никакой не показывала, пилаела безотказно.

– Какое вы рассуждение имеете по вашей образованности насчет дальнейшего хода экономической политики?
– спрашивал Силам важно.
– Будет ли в чем преимущество производителям товарного хлеба или же политика будет склоняться к поддержанию кооперирования бедноты?

– Как я рассуждаю согласно моей образованности, - отвечала вежливо учительница, - политика будет склоняться к поддержанию кооперирования бедноты.

– Угу, - соображал кулак и задавал новый вопрос: - А как вы мыслите, ежели взять в расчет недостачу тягловой силы, может ли наше правительство закупить у заграничных государств всевозможные машины для перепродажи их лицам, имеющим возможность платить наличными, включая золотую единицу царского образца. То есть имеющиеся на руках у некоторых граждан николаевские деньги не бумажного, а золотого содержания? Или же согласно политике поддержки неимущих слоев деревни Советская власть предпочтет вручать оные машины в кредит всевозможным артелям и прочим там коммунам?

Он даже вспотел, произнеся такую речь.

– Я так соображаю, - отвечала учительница, - что Советское правительство не соблазнится никаким золотом, запрятанным в кубышках, а будет вручать машины артелям и коммунам сельской бедноты.

После обеда Матвей снова усадил учительницу на дрожки и сказал:

– Прокачу до мельницы, Анна Ивановна, покажу, как у нее крылья машут, а у нас колеса вертятся!

– Что ж, валяйте, - улыбнулась учительница. "Жених" припустил коня, и они помчались.

А Силан посмотрел вслед, как пыль клубится, пожевал конец бороды и прогудел:

– Умна, честна, чего думает, то и говорит... И чего это такие с беднотой дружат, а не с нами?

И так шумно вздохнул, что кошка на печке испугалась и спрыгнула.

ОБЕД У БЕДНЯКА

А вот как проходил обед учительницы у бедняка. Пригласил Анну Ивановну не кто иной, как Данилка, теперь уж не Болилка, а просто Данилка.

Жили они вместе с бабушкой в старой бане. Была у его родителей когда-то неплохая изба, но померли они в одночасье от сыпного тифа. Бабушка в ту пору еще у попа жила, и богатые соседи растащили избу по бревнышку. Сказали, что за долги. Оставили сироте одну закопченную баньку.

Вот тут и поселились они с бабушкой Агафьей, когда выгнали ее из поповского дома по старости.

В эту осень дела у них поправились. Хлеб с их полосок убирал не Силан Алдохин исполу [Исполу - половину урожая отдавать тому, кто убирает.], а Иван Кочетков.

А этот ничего с них не взял как с бедняков.

Поэтому у Данилы с бабушкой и оказалось-и каши на всю зиму и муки столько, что хоть каждый день пироги пеки. То ли с поповского меду, добытого партией свободных ребят, то ли с ушицы из окуней бабушка встала с постели, стала на своих ногах топтаться и строить планы хорошей жизни.