Как жаль, что он не представляет себе, что потерял!

Свернувшись калачиком под шелковым покрывалом, Рита досматривала странный и волнующий сон.

Он все длился и повторялся бесконечно, будто пластинку заело, все с одного и того же места до волнующей кульминации… И когда у нее перехватывало дыхание от нетерпеливого ожидания, сон обрывался и начинался сначала…

…Рита брела по бескрайней пустыне, тяжело загребая ногами песок. Пот заливал глаза, губы болезненно запеклись, все тело горело от ожогов безжалостно палящего солнца.

В знойном мареве подрагивали холмики барханов, и всюду, куда ни глянь, лишь белесые россыпи песка.

Этот песок уже в волосах, глазах, легких… Весь воздух словно соткан из мельчайших крупинок песка…

И вдруг мираж…

На краю горизонта, где белесая пустыня сливается с белым бесцветным небом, становятся видны мохнатые верхушки елок, а рядом с ними почему-то снежные вершины…

Елки такие большие или горы маленькие? И откуда это посреди пустыни?

Но главное, там слышен шум воды, журчание бешено льющегося потока… Да там целый водопад!

Рита торопится из последних сил, перебарывая ноющую боль.

Нет, это не мираж… Ноги ступают на шелковистую мягкую траву, а колючие еловые ветви сплетаются перед ее лицом…

Рита разводит их руками. Они не царапают, а ласкают израненное тело… А главное, за ними — вода!

Не водопад, а озеро. Глубокое, ослепительно синее.

И чья-то фигура на берегу.

Рита знает чья.

Георгий поворачивается к ней, держа в пригоршнях желанную влагу. Капли стекают по его рукам, вспыхивают на солнце, падают на землю… И Рите безумно жаль каждой этой пролитой капли.

Она медленно подходит к нему, нагибается, уже почти касаясь губами щекочущей прохлады воды…

Но тут его ладони разжимаются… В ушах звучит насмешливый хохот…

А она опять оказывается посреди пустыни…

— Риточка, вставай. Ты и так проспала целый день.

Ох ты! Серый сумрак в комнате, непонятно, утро или вечер…

Кошмар! Она же опоздает на работу!

Сергей сидел на краю постели.

— Почему ты не разбудил раньше?

Почему не оборвал этот изнуряющий кошмар???

— Детка, ты совсем заработалась? — усмехнулся он.

Фу, черт! У нее же выходной.

Рита с наслаждением потянулась. Прохладно… Кондиционер исправно держит заданный режим. И с чего ей приснилась такая чушь?

— А ты что, все время был здесь? — удивленно спросила она.

— Не совсем…

Сергей загадочно улыбнулся, вынул из Ритиных рук халатик и положил на постель длинный шуршащий пакет.

Рита с любопытством откинула край целлофана.

Кремово-белоснежное чудо, мягкое и пышное, просто зефир…

Она взвизгнула от восторга, моментально содрала пакет и замерла в недоумении.

Это не пеньюар, это платье… Ну и куда можно носить такое? Сергею просто изменил вкус… Оборки, воланы, кружева, цветы рассыпаны по всему подолу…

— Мы пойдем на карнавал?

Он сухо поджал губы.

— Надень.

Рита крутнулась перед зеркалом. Конечно, это красиво, но… Пару веков назад можно было бы открывать бал, скользить в каком-нибудь менуэте, склоняться в реверансе… Не хватает только мушки на щеке и высокого парика…

Кстати, а почему Сергей в смокинге? Такой торжественно-парадный… Кстати, ему не идет. Похож на стареющего сановника. Вот именно, на стареющего! Никогда еще разница в возрасте так не бросалась в глаза.

Зеркальная гладь безжалостно отразила ослепительно юную «невесту» рядом с седеющим грузноватым мужчиной. Будто отец ведет дочь к алтарю…

Сергей застегнул на ее шее колье, сам поднял Рите волосы и стянул их тяжелой золотой заколкой.

Рита усмехнулась про себя. Похоже на старинный водевиль. Они вдвоем играют какую-то пьесу…

Ну что ж, она не прочь поиграть.

Она картинно подала Сергею руку, приподняла кончиками пальцев подол длинного пышного платья, сделала книксен и гордо выпрямилась, входя в образ.

Когда он успел? А она спала и ничего не слышала…

Огромный овальный стол с ореховой инкрустацией был покрыт крахмальной льняной скатертью. В центре прелестная аранжировка из орхидей и мелких пунцово-красных цветочков. На краю серебряное ведерко со льдом, видно запотевшее горлышко бутылки французского шампанского. Вереница хрустальных фужеров, два прибора, тяжелые серебряные вилки, ножички, блюда, покрытые серебряными же крышками…