— А… — Барон неопределенно повел плечами. — Моя ошибка.

— Что?

— Напомни, как вы себя зовете? — спросил он у незнакомца.

— Рассветные охотники, мастер.

— Слышала? — спросил Барон, с непередаваемым выражением лица глядя на прибывшего.

— Это не объяснение.

Высший нахмурился, одарил меня предостерегающим взглядом, призванным, видимо, притушить мое любопытство. Я его… не заметила.

— Все готово? — спросил Барон тоном, полностью исключающим отрицательный ответ.

— Да, — бодро отозвался охотник. — Последний рабочий покинул дом несколько минут назад.

— Свободен.

Ничего больше не говоря, охотник отвесил почтительный полупоклон и стремительно покинуть комнату.

— Он знает, где вы живете, — отметила я очевидное, когда рябь на хищной темной завесе разгладилась после поспешного отбытия незнакомца.

— Да.

— Барон…

— Я думал, у меня получится, — невпопад признался он. — В конце концов, в самом начале эксперимент Рассах казался удачным. У нее выходили вполне славные детки, один интереснее другого. Я решил взять за основу ее метод, дробил свою силу и питал ею человеческих детенышей. Мне казалось, все складывается как нельзя лучше… Но потом Рассах заточили в камне ее же творения, и я понял, что все мы…

Он замялся, желая подобрать слово, щадящее его самолюбие.

— Облажались, — безжалостно подсказала я.

Барон невесело хохотнул:

— Но знаешь, кое в чем я все же превзошел Рассах. Мои экземпляры способны размножаться.

— Они у вас на посылках? — Последнюю новость я решила пропустить мимо ушей. Совсем не хотелось обсуждать сомнительные достоинства неизвестного мне вида.

— Вероятно, можно назвать это так, — задумчиво кивнул он. — Отбывают провинность.

— Провинность?

— Да, видишь ли, пару… десятков лет назад один из охотников имел глупость выкрасть собственность Мглистого хейзара. Пришлось вмешаться. Измененные многое взяли от велари, но кое-что им все же досталось от Рассах, у меня были все причины опасаться, что обокраденный будет достаточно зол и за проступок одного покарает весь род. — Высший покачал головой, на губах его играла слабая, едва видная улыбка, когда он признался: — Ошибся. Раяр не предпринял ни одной попытки найти похитителя.

— Ему так не нужна была его собственность? — не поняла я.

— О нет, ЕЕ он вернул довольно быстро. Этим и ограничился.

— Ага… А вы решили перестраховаться и наказать всех без разбору, чтобы этого не сделал кто-нибудь другой?

— Можно и так сказать.

Мы немного помолчали.

— Как я поняла, пора возвращаться?

— Пора, — эхом отозвался Барон.

*

— Просто поверить не могу, — пробормотала я, опираясь на руку Барона, полная удивления, недоверия и даже восхищения. Магазин сиял как новый. Окна стали больше, на смену старой лестнице из крошащегося камня пришел несокрушимый гранит, появились даже премиленькие витые перила. И дверь выглядела добротной и дорогой.

Это все еще был мой магазин, я видела круглое окошко на втором этаже, видела покатую крышу с хорошо знакомой черепицей. Ее я меняла в прошлом году, нервов потратила больше, чем денег, а потому запомнила на всю жизнь.

Это совершенно точно был мой магазин, но какой-то неуловимо незнакомый.

— Не кажется ли тебе, что пора зайти внутрь? — спросил Барон. — Уверен, твой наряд не предназначен для подобных температур.

— Совсем не предназначен, — согласилась я. Кроме сорочки и наброшенного на плечи покрывала, на мне ничего не было. Тонкие домашние туфли охотно пропускали недружелюбный холод мостовой.

Как ни странно, совсем уж холодно мне не было, напротив, я чувствовала странный жар, разливающийся по телу.

Кашель становился все слабее и настигал меня реже, на смену ему неторопливо, со всей своей изматывающей основательностью приходили ломота в костях и температура.

Я уже не понимала, что со мной происходит, на простуду это не походило, на хоть какую-то известную мне болезнь тоже — слишком быстрая смена симптомов, слишком много всего. Слишком… странно.

Но амулет был цел.

Внутри магазин тоже преобразился.

Витрины стали шире, прилавок прочнее и тяжелее даже на вид, а шкафы по обеим сторонам от двери имели поистине исполинские размеры.

— Ты ж смотри, даже полы перестелили, — с одобрением отметила Улиса.

Жилой этаж также претерпел некоторые изменения. Первое, что было отмечено лично мной и встречено радостной улыбкой, — кран в ванной больше не протекал.

— И это все за три дня… — пробормотала я восхищенно, крутя вентили.

Ходить было сложно, ноги то и дело норовили предательски ослабнуть и уронить меня на пол. Пока я справлялась. Сама добрела до нового стола, на котором была небрежно свалена моя посуда, и бережно, с любовью, погладила по дну сковороду, венчавшую шаткую конструкцию из кастрюль и тарелок.