Церковь - и все тут.

Сомневаться в силе креста и молитвы? Здесь таких дураков нет, а то ведь и крестом по маковке могут отвесить.

– Вы немного неточно информированы. Там десять десятин, - Петр Модестович испытующе посмотрел на меня.

Десять десятин.

Почти одиннадцать гектаров.*

*- автор берет казенную десятину = 2400 квадратных саженей или 109,25 соток = 1,09 га. Использовалась до Октябрьской революции, прим. авт.

Много, конечно.

Но... под опытную делянку?

Как бы не пришлось еще докупать, уже не по такой цене...

– А цена за десятину, Петр Модестович?

– Семьдесят пять рублей, сударыня.

Мужчина хитро прищурился.

Я пожала плечами.

Андрей Васильевич мне с собой больше дал, если что. Но...

– Семьдесят пять рублей - это дорого. За землю с проклятием...

– Которое вы собираетесь снять.

– Я ведь, а не город.

Намек был понятен. Я выполняю вашу работу, извольте снизить цену? Петр Модестович пошевелил усами.

– Ладно. Допустим, шестьдесят пять рублей за десятину...

– Петр Модестович, здесь это цена хорошей плодородной земли, которую обрабатывают годами...

– Сударыня, это рядом с городом...

Торговались и рядились мы, как цыгане на ярмарке. Но я точно знала, сколько может стоить эта земля. Красная ей цена - тридцать - сорок рублей за десятину.

Сошлись на сорока пяти, ну и пусть его. Но четыреста пятьдесят - уже не семьсот пятьдесят. А мне еще людей нанимать, еще семена докупать...

Мне пообещали поговорить с генерал-губернатором... да, в ближайшее время. Сегодня или завтра. Послезавтра с утра я могу уже зайти за ответом.

Я не возражала. Раскланялась и ушла.

***

– Никогда не думал о таком!

Ваня поглощал мороженое большими глотками. Уже третью порцию. Я подумала, и заказала четвертую.

Сама я и с первой пока не управилась.

Сидела, ковыряла ложечкой в вазочке, хотя мороженое было выше всяких похвал. Думала.

Итак.

Земля - надеюсь, будет.

Семена.

Можно бы сегодня и отправиться за ними... хотя - нет. Сегодня мы идем к околоточному. А потом в церковь.

– Ты так спокойно с ними разговаривала...

Мне оставалось только вздохнуть.

Табель о рангах... то, что местные знают наизусть и свято соблюдают. Перед чем преклоняются. Но в меня-то это не вбито с рождения!

Как Марусе - мне плевать. Я и с царем договорюсь, только дайте поговорить.

Как княжне Марии - мне тоже плевать. Я выше многих и многих уже по рождению. И это чувствуется...

– Продадут ли нам эту лощинку?

– Ты сомневаешься?
– Ваня внимательно смотрел на меня.

Я кивнула.

– Во-первых, она недалеко от города. Во-вторых, там хорошая земля. В-третьих, я мещанка. Не дворянка, у меня приоритета перед другими желающими нет.

– Кому нужна проклятая земля?

– Вот этим вопросом и зададутся многие, Ванечка. Очень многие.

– И что мы будем отвечать?

– Что крест и молитва сильнее любого проклятья.

– Это уже пробовали. Не раз пробовали...

Я махнула рукой.

– Дураки никогда не переводятся. И нас примут за еще одних идиотов, вот и все. Но когда что-то начнет получаться...

Ваня вздохнул.

– Маша, ты уверена, что мы ухватили кусок по зубам?

Я не была в этом уверена. Ни разу, ни полразика... Но есть ли альтернатива?

– Мы попробуем, Ваня. Иначе ведь и не узнаешь, если не попробуешь.

– Так-то да...

– Доедай мороженое. Нам надо в участок. И...

Я подумала минуту, подозвала официанта и распорядилась упаковать кое-что с собой. Участок же...

Хочешь, чтобы собаки тебя любили?

Прикармливай!

***

Елпифидор Семенович был на месте. Сидел, что-то читал, какие-то бумаги. Я постучалась в дверь и смело вошла внутрь.

– Мое почтение.

– Мария Петровна, день добрый. Какая неожиданность!

– А мы тут мимо проходили, - разулыбалась я.
– Подумали, видите вы один, голодный...

Ароматы от сумки шли такие, что околоточный едва стол слюной не закапал. Я распорядилась упаковать с собой тушеное мясо, овощи, кусок пирога - нормальному мужчине пообедать.