Когда с семейными церемониями было покончено и с завтраком тоже — я так и не притронулся к еде, кусок в горло не лез — мы всей семьей сели в красивую белую карету без верха, дабы любой желающий мог насладиться видом императорской семьи в фас и профиль. И двинули по главной дороге Лилий, чтоб, сделав круг почета, вернуться обратно во дворец. Нас сопровождала целая кавалькада стражей в парадных бело-золотых формах, как бы в противовес парадным формам темной империи — черной с золотом. Мне и отцу надлежало стоять, держась за золоченые столбики, и приветствовать горожан. Это мама придумала такую церемонию, сказала, что надо быть ближе к народу. А чтоб народ не особо близко к нам был, ну там на случай если кому взбредет в голову запустить стрелу или огненный шар, нас прикрывали невидимым щитом четыре воина э’шер.

Народу собралось много — я видел вокруг колышущееся разноцветное море в обрамлении берегов — стен города. Оглушающие крики восхваления сопровождали нас на всем протяжении пути. Голова шла кругом. Сжимая позолоченный столбик, я молился Лагасу, чтобы все это побыстрее закончилось. Где-то через час мои молитвы были услышаны. Сойдя с кареты и шествуя по дороге, мы всем семейством продолжали приветствовать народ, который близко к нам не подпускал заслон стражей. Под ноги нам бросали цветы — голубые лилии, воплощение мира и порядка.

Оказавшись под прохладными сводами дворца, я выдохнул, ощущая навалившуюся на плечи тяжесть. Нет, это все не для меня. Бесконечно выматывает это всеобщее ликование — даже больше, чем сражение с десятком лунников. Патриция сияла как монета на солнце. Вот кому торжественное шествие пришлось по душе, ей лишь бы в новом платье перед людьми покрасоваться! Сестра показала мне язык и отвернулась. Ребенок.

Небольшая передышка, и вот мы на балконе машем ручкой, снова приветствуя свой народ, народ Миргарда, столицы Саразийской Империи. У нас принято в именах собственных обозначать название города, где правит семья. Так правитель Кэшнаирской Империи носит имя Эргрегори Со-Нэйрон вэн Астарта, и живет в столице, Астарте. Если бы он жил в Миргарде, то звали бы его Эргрегори Со-Нэйрон вэн Миргард. Но, надеюсь, этого не случится.

Покончив с утренними церемониями, я, пообещав вернуться в самое ближайшее время, припустил бегом по коридору, соображая, куда бы спрятаться. Конечно, это не самая лучшая идея, отсиживаться где-то, оставив родителей отдуваться за меня. Но кто хотел этот праздник? Уж точно не я.

Придворные дамы провожали меня удивленными взглядами. Прислуга шарахалась в стороны. И пусть. Я у себя дома. Бегаю где хочу.

Остановившись в саду у фонтана, окруженного кустами лиловых роз, я зачерпнул прохладной воды и освежил лицо. Нет, больше я туда не вернусь. Пусть хоть всех дворцовых стражей посылают. Что я шут гороховый, чтобы меня ради развлечения выставляли напоказ? Разбежался!

Мои размышления на самой патетической ноте прервал истошный лай собаки, я обернулся узнать, в чем дело, и слегка обмер. На меня со всех ног бежала девушка в белом пышном, как сливочный торт, платье, с длинными развевающимися волосами. Она улепетывала от злой маленькой собачонки. Я не успел ничего сообразить, как на меня налетел этот снежно-белый вихрь и буквально сбил с ног. Как дурак, я завалился в фонтан, увлекая за собой и сумасшедшую незнакомку. Мы вместе плюхнулись в воду, поднимая в воздух миллиарды сияющих брызг.

Нет, ну нормально? Стою, никого не трогаю, и вдруг! Не нравятся мне такие сюрпризы. Даже если они во вполне симпатичной обертке. А девушка, надо сказать, выглядела ничего. Пока мы в фонтане барахтались, я успел ее разглядеть, а пока вытаскивал — даже пощупать… Ну а как еще я должен был ее из воды вылавливать? За волосы, что ли? Поскользнувшись, она вцепилась в меня и порвала костюм, а он, между прочим, парадный!

Чертыхаясь, поставил девушку на ноги. Лицо ее горело, губы подрагивали. В смущении она отвела взор, прижимая к себе мокрую шляпку, и, взволнованно дыша, полушепотом пробормотала «кар’ре дан’те». Я совсем ничего не понял, безуспешно пытаясь проникнуть в смысл загадочного изречения. И пока соображал, что к чему, шагнув к ближайшей скамейке, девушку как ветром сдуло. Секунду назад стояла тут, как вдруг и след простыл. Только в отдалении слышался собачий лай.

Демон знает что! Налетела, как смерч, искупала в фонтане… костюм порвала… И даже не извинилась!

Мокрый и обиженный я шагал коридорами по дворцу, оставляя за собой потеки воды, и обдумывал, что бы значили ее слова. Наверняка в них какой-то смысл, и знай я его, многое бы прояснилось. Прошмыгнув в свою комнату, начал поспешно переодеваться. Если мама застанет меня в таком плачевном виде, то с живого не слезет, пока не дознается, как дошел до жизни такой. А объяснять, что да как, не было ни малейшего желания.

Взглянув в зеркало, оценил, что синий цвет мне тоже идет, особенно в сочетании с серебряными витыми наплечниками, напоминающими стебли вьюна. К поясу пристегнута шпага. Волосы начали подсыхать, я попробовал ускорить этот процесс, плюнул и вышел из комнаты. Чуть не припечатав в лоб камердинера.

— Ваше Высочество, вас ждут в тронном зале, — сказал он, загадочно разглядывая меня. Не обращая на его взгляд никакого внимания, я прошел мимо, поблагодарив за сообщение. Кантэль вообще был странным. Он неукоснительно придерживался придворного этикета и тщательно следил за моими манерами, а также за внешним видом, по наущению моей матушки, естественно. Хотя я сильно подозревал, что больше из-за врожденной склонности к педантизму. Кантэль всегда одевался строго, без всяких излишеств, зализывал волосы назад, носил пенсне и часы на цепочке, что ему презентовал мой отец, чем он ужасно гордился. На вид ему было лет тридцать пять, но я сильно подозревал, что он моложе, но нарочито старается казаться старше.