— Уйди, — мертвым голосом бросил он Анне. — Я поговорю с тобой позже… может быть. Если захочу выслушать твои оправдания.

— Влад! — выдохнула Королева, заливаясь слезами. Впервые она назвала его по имени, и оно прозвучало в ее устах как самая сладкая, самая манящая музыка. Король едва не застонал, как от самой прекрасной ласки. О, как много он отдал бы, чтобы еще раз услышать свое имя из ее уст! Как много отдал бы за возможность поцелуями стереть его, чтобы услышать снова! Ее темные глаза смотрели так умоляюще, что у него сердце рвалось напополам. — Но я ни в чем не виновата! Прошу тебя, поверь мне!

— Уходи, — повторил Король. Анна опустила лицо и поспешно скользнула мимо, сгорая от стыда, а Лукреция — подлая змея, ужалившая в самое сердце! — с криком кинулась к нему.

— Я знала, что ты умен, я знала, что ты мне поверишь! — завопила она, исступленно цепляясь за его одежду. — Я ведь люблю тебя, Влад! Мой Влад… я не могла спокойно смотреть на то, как она обманывает тебя!

Он задумчиво смотрел в ее глаза, горящие надеждой и почти рабской покорностью. Лукреция была словно безумна, в ее чертах читалась твердая уверенность, что она завладела Королем, его сердцем, его чувствами, и Влад вдруг подумал о том, что она запросто могла оговорить Королеву, чтобы изгнать ее, чтобы прорваться снова к Королю и завладеть его вниманием.

Он склонился над девушкой, заглядывая в ее глаза, и увидел тайную встрече Королевы, а заодно услышал и пошлую радость Лукреции, почувствовал всю гамму чувств — гадких и грязных, которые она испытала, поняв, что теперь можно опорочить Королеву в глазах Короля.

— Она не смела ни с кем встречаться, если есть ты! — пылко и ревниво воскликнула девушка, а Король услышал, как ненависть в ее душе вопила: лги! Притворяйся и говори все, чтоб оттолкнуть Короля от Королевы! Душа Лукреции настолько была полна ненасытной жаждой отнять у Анны Короля, настолько жаждала унизить соперницу, причинить ей боль, стереть в порошок, уничтожить и увидеть ее падение, что ни одной мысли о любви места не было. Мысли о победе в борьбе за Короля застили ее разум, все ее существо было подчинено единственной цели — устранить соперниц.

«Я первая! Я выиграла, я победила!» — кричало все ее существо, ликуя так страшно и отвратительно, что Король замер, потрясенный и завороженный, словно глядел в бездну с огромной высоты.

— Забудь ее, — ворковала Лукреция. В ее мечтах на ее голове уже сверкала корона, а на плечах красовалась горностаевая мантия. — Не страдай о ней! Не мучай себя! Никто не станет любить тебя больше, чем я, никто не будет преданней, чем я! Я никому не позволю лгать тебе! Я уничтожу всех, кто посмеет предать тебя! Я буду тебе верной подругой, верной собакой, я буду спать у твоих ног, охраняя твой покой! Влад, милый Влад! Я так долго молчала, но теперь могу сказать — я люблю тебя!

— А я тебя ненавижу, — ответил Влад с садистским удовольствием, глядя, как гаснет ненормальная, одержимая радость на лице Лукреции. — Ты толкуешь тут о любви, но ты понятия не имеешь, что это такое. Своей правдой ты причинила мне такую боль, что и палач не может сравниться с тобой в искусстве мучения.

— Но она обманывала тебя! — ревниво выкрикнула Лукреция, мучительно краснея от ярости.

— Хочешь узнать правду? — шепнул Влад, склоняясь над нею еще ниже говоря так тихо, чтоб слышала только она одна. — Ну, хочешь? В глубине души мне абсолютно все равно. Мне плевать. И даже если ты права, если все это правда — я не вернусь к тебе. Ты думаешь, если отнять одну игрушку и вложить в руки другую, то я не замечу разницы? Быстро все позабуду и утешусь? Ты правда думаешь, что мне все равно какую женщину любить? Так вот это не так.

Бьянка сразу поняла, что пока она лежала в бреду, что-то случилось.

Что-то произошло, и это что-то коснулось и ее. Когда поутру она с трудом разлепила тяжелые веки и нашла в себе силы подняться, чтобы выпить немного воды с укрепляющим отваром, страшный голос в ее голове молчал. Более того — связанная с ним магическим связями, она поняла, что чудовище обессилено, словно нечто или некто его здорово потрепал. Бьянка могла поклясться, что слышит его стоны, словно чудовище было изранено и терпело жесточайшие муки.

И это было так.

Барбарох, который получил от Короля хорошую трепку, еле нашел в себе силы чтобы вернуться в тело Бьянки. Разумеется, убить его Король не мог; для этого ему нужно было б напасть на тело, а не на бесплотный дух. Уничтожить Двуглавого было не в его власти, только Бражник знал, как сладить с этим коварный демоном. Но Король отнял у Барбароха всех Доорнов, сделав его совершенно беззащитным и бессильным в дуэли, и вернул ему его же оружие, сотнями уколов в прогнившую душу. Это было очень много — по крайней мере, теперь Барбарох точно не осмелился б напасть на Короля еще раз, да и на кого-либо вообще тоже. Имея арсенал отличных заклятий, он растерял всю магию, необходимую для их воплощения в жизнь, в бою с Королем, и кто знает, когда она теперь восстановится!

Впрочем, Барбарох не падал духом.

Теперь его оружием была Бьянка; именно на нее он делал ставки, с ее помощью рассчитывал разделаться со всеми его врагами.

— Проклятая шлюха, — стенал он, думая, что Бьянка его не слышит. — Возомнила из себя Королеву! Да где бы она сейчас была, если б не я! О-о, презренная женщина! Растаяла! Раскисла в руках Короля как воск! Позабыла о том, что родилась хромоногой! Ну ничего, я ей это живо напомню… Стоит только коснуться Королевы и сказать слово, как она перенесется обратно в свое увечное тело, которое черви точат в могиле! Ха-ха! Надеюсь, она очень удивится напоследок и переживет несколько незабываемых минут, когда придет в себя под землей! Ха-ха! А этот чертов Король, этот зазнавшийся хлыщ! Он возомнил себе, что честно выиграл дуэль — черта с два! Любой может победить, если у него Доорнов освобождают!