— Ты их знаешь?

— Только по репутации. Они берут на себя труд пометить каждое нечеловеческое существо в пределах досягаемости своих приспособлений. Это восхитительно, как они, кажется, думают, что могут сделать что-то, чтобы остановить любого из нас, если попытаются.

— Они работают на моего отца.

Амора прижала руку к сердцу и бросила на него болезненный взгляд, которым можно было бы наградить ребенка, который, не понимая, как действует гравитация, предложил объяснение, связанное с невидимым клеем, почему их ноги прилипают к Земле.

— Милый, они работают на твоего отца точно так же, как люди, которые чистят канализацию в дворцовых конюшнях. Этот идиот Шарп ухватился за существование Асгарда через оплошность со стороны твоего отца, и поэтому твой отец дает ему небольшие задания, чтобы он не болтал о существовании Девяти Миров. Никто не хочет, чтобы люди участвовали в межпространственных делах. Они бы все замедляли.

— Он мертв, — сказал Локи. — Мистер Шарп. Теперь организацией руководит его жена.

— Жена? Бедная курица, — ответила Амора, поджав губы. — Земля полна решимости сделать все, что трудно мужчине, вдвойне трудным для женщины.

— Но ты крадешь энергию у людей? — спросил он.

Она пожала плечами, закинув ноги на стул под собой.

— Сначала это было небольшое количество — достаточное, чтобы сохранить мне жизнь, но незначительное, чтобы его заметили. А потом этого оказалось недостаточно. — Она сделала глоток чая, затем посмотрела на его чашку, все еще нетронутую. — У меня есть сахар, если хочешь. Хотя, если я правильно помню, ты предпочитаешь чай… горьким.

— Ты высасываешь из людей их сущность, чтобы сохранить свою собственную, а потом оставляешь их тела на улицах? Как это восстановит твою магию? У людей ее нет.

— Но для таких магов, как мы, наша жизненная сущность настолько тесно переплетена с нашей магией, что это одно и то же. Обновить одно — значит обновить и другое. — Ее взгляд окинул его — тот самый, напряженный, испытующий взгляд, который он помнил. От этого у него зачесалась кожа. От этого ему захотелось отвернуться. Ему захотелось потрогать свои волосы, чтобы убедиться, что они не выбились.

Наконец, она откинулась на спинку стула и сказала, слегка надув губы: — Похоже, ты не так впечатлен, как я ожидала.

— Я не знал, что ты можешь такое сделать.

— Я тоже, и на то есть причина. Лучше всего не позволять ученикам знать, что именно они могут делать со своими силами, опасаясь, что они могут превзойти вас. — В ее голосе безошибочно угадывалась горечь.

Амора снова взялась за чай, ее губы скользнули по краю чашки так, что в Локи вспыхнула странная ревность. Он так по ней скучал. Он не осознавал этого до тех пор, пока она снова не оказалась здесь и он не вспомнил, каково это — иметь кого-то, с кем можно поговорить. Кто-то, на кого можно положиться.

Она убивала людей. Он видел их в морге, а последнего мальчишку — трубочиста — прямо в уличной грязи. Она забирала человеческие души, чтобы прокормить себя.

И все же, почему-то, он все еще не мог перестать думать о том, как сильно он скучал по ней. Как она оказалась здесь. Она была здесь, и он был здесь. Он почти потянулся, чтобы взять ее за руку, просто чтобы доказать себе, что она действительно рядом с ним.

Амора поставила чашку на комод и сжала пальцы вместе, рассматривая его.

— Локи, посмотри на себя! Раньше ты был таким тощим и неуклюжим, а теперь ты стал менее тощим и менее неуклюжим.

Он рассмеялся.

— Ты не поверишь, насколько я больше Тора.

— Как поживает твой дорогой брат? — спросила Амора. — Еще не погиб в бою?

Локи сделал глоток чая и чуть не выплюнул его. Слишком сладко, даже без сахара.

— Нет, он все такой же белокурый и царственный, как всегда.

— Один назвал своего наследника?

— Пока нет. — Он сделал еще глоток мерзкого чая, ожидая, что она заговорит, но она молчала, уставившись на него. Наблюдая. Ожидая. — Я не буду королем, — выпалил он. Эти слова прозвучали как удар… не по ней, а по нему. Он когда-нибудь произносил их вслух? Когда-нибудь по-настоящему смотрел сути в глаза?

Она нахмурилась.

— Он все еще сомневается в тебе?

— Я никогда не буду для него чем-то большим, чем сын, который повел армию против него в его видении будущего. — Он потянулся и взял ее за руку, прежде чем смог остановиться. Она позволила ему подержать ее мгновение, а затем сжала обе его ладони в своих. — Я так по тебе скучал.

— Мне нужно идти, — сказала она, внезапно вставая, скручивая волосы в узел, и потянулась за сброшенной вуалью. — Но мы должны увидеться снова. Как скоро ты вернешься домой?