Недолго думая, разделась и залезла в ручей. Как водится, через силу, а потом привыкла к температуре. Прикрыла глаза, легла, оставив на поверхности только лицо и позволила водице делать свое дело.

Расслабились мышцы, медленно ушла тревога, злость и апатия. Жизнь перестала казаться ужасом, а Николай таким уж лгуном и мерзавцем. Мысли потекли в ином русле. О том, как узнать правду, а потом уже решать, что с ней делать. «Не стоит горячиться, время есть, помощники тоже, все остальные женихи серьезные и положительные, что я в самом деле панику развела?»

— Чудо, а не водичка! Спасибо боги! — крикнула Степанида в тишину, поднявшись на ноги, — подарок и правда стоящий. Искупалась и почувствовала себя иным человеком!

Обсохла под струями теплого воздуха, побегала, чтоб размять мышцы и засобиралась домой.

«Значит так, дома надеюсь, уже никого нет, Конопатка выставил всех, кто «загоститься» решил. Позвоню Николаю, назначу встречу, к примеру, завтра утром. Принесу воды во рту, поцелую и заставлю проглотить. Вроде ничего сложного…»

С этими радужными мыслями и выстроенным планом оделась, натянула испорченные туфли и в последний момент придумав, зачерпнула воды из ручья, набрав в рот. «На всякий случай. А вдруг Николай меня возле дома ждет? Куй железо, не отходя от кассы, как говорил, Папанов!»

И это было правильное решение. Потому что ее действительно ждали. Вот только не Николай и не возле дома. А Митя, возле дуба. Сидел на старом пне, подперев кулаком щеку и, кажется, дремал. Стоило Степке появиться в предрассветном тумане, как он вскочил на ноги.

— Привет!

Степка от неожиданности заморгала, уставившись на него, и чуть воду не проглотила.

— А я тебя жду… так и знал, что даже не оделась! — Митя стянул с себя куртку и сделав шаг навстречу, набросил ее на плечи изумленной Слагалице. Митин запах проник в ноздри и слегка закружил голову. Тепло от его куртки обожгло, она даже вздрогнула, — и обувь у тебя не по сезону! — добавил водяник, поглядев ей на ноги, — ох, Панни, совсем о себе не заботишься! — Митя вздохнул, подхватил Степку на руки и понес к дому, — дать бы тебе по мягкому месту, да боюсь не удержусь! — Митя так мило ворчал на нее, что Степке захотелось засмеяться. Она обхватила его за шею и приняв мгновенное решение, поцеловала. Митя остановился, ответил на поцелуй, разомкнув уста, а Степка тут же влила в него воду и вцепилась изо всех сил, словно ожидая сопротивления.

Но Митя проглотил воду. Секунду ничего не происходило, а потом он так жарко поцеловал ее, стиснув в объятиях до боли, что Степка испугалась. Того, что потом могло произойти, и едва не произошло…

Водяник целовал горячо, отрывисто, словно с привязи сорвался. Целовал губы, шею, щеки, вновь возвращался к губам, затем снова опускался на шею. Кровь воспламенилась, как сухие ветки от искры и раскаленной лавой смела со своего пути благоразумие. Так страстно Митя ее еще не целовал. Она и не подозревала в нем столько горячности. Да как и в себе, собственно, тоже.

Пришла в себя на мгновение, когда оказалась прижатой к дереву, ногами обхватив Митю за талию. Снизу платье задралось, обнажив голые ноги, а сверху Митя успел стянуть его с одного плеча, добравшись до груди. Он жадно прильнул к манящей вершине, втянул в себя сосок и Степка громко застонала. И именно стон привел ее в чувство. Она оглянулась и увидела, что они стоят недалеко от мостика и их вполне могут увидеть из крайних домов.

— М-митя, — пискнула она, — нас увидят…

Митя, поднял на нее затуманенный от страсти взгляд и хрипло сказал:

— Да-да, сейчас! — потом щелкнул пальцами и… хлынул ливень. Крупный, густой дождь полил, как из шланга. Видимость исчезла, в шаге от них разверзлись хляби небесные.

Степка хотела удивиться, но Митя вновь присосался к ее соску, а его пальцы погладили пульсирующий бугорок сквозь ткань белья. Она застонала и потерялась в ощущениях.

Митя ласкал чувственно, умело и дерзко. Степка не успела понять, как трусики оказались отодвинутыми в сторону, а его пальцы погладили нежное местечко. Женщина закричала, выгнулась в его руках, стремясь ощутить его пальцы в себе и водяник не медлил. Проник в горячее лоно средним пальцем и дыхание у Степаниды сбилось. Она больше не помнила кто она, куда шла и о том, что они слишком приблизились к тому, что бы нарушить все запреты.

Губы терзали сосок, а палец внутри медленно оглаживал стеночки. Степка рыдала, извивалась у него в руках, желая большего. Хотела ощутить его твердыню сначала в своей ладони, затем на месте пальца. Даже всхлипнула от разочарования, когда потянулась к брюкам, но не дотянулась. Сердце колотилось в груди, в голове не было ни единой мысли, лишь голые инстинкты…

Покориться этому мужчине, впустить его в себя, заставить войти глубоко-глубоко и сжать мышцами так, чтоб не мог пошевелиться. Но недолго, на какое-то короткое время, чтоб ощутить их единение и потом утонуть в старом, как мир движении, в котором мужчина доказывает женщине, что он лучший, он сильнейший…