Рельефные мышцы груди бугрились над водой, Степанида приласкала их взглядом, спускаясь вниз, к сожалению глазами, а не губами… Упругий живот с пупочной впадиной выделялся на фоне «кубиков» пресса. Все, что ниже, было скрыто водой и женщина застонала от раздражения.

Митя услышал, встрепенулся, повернул голову. Увиденное в его взгляде, расшифровалось, как отражение собственного вожделения. Он хотел ее. И, кажется, никак не меньше, чем она его. «У меня откат, а у него какое оправдание?»

Водяник рывком перевернулся на живот и медленно поднялся, не сводя с нее взгляда. Степка сползла на землю.

Вода стекала по его телу, оглаживая железные контуры. Женщина следила за водой, жадно вбирая и запоминая ее движения с желанием повторить все то же самое губами.

К счастью, или разочарованию, мужчина был в белье. Увидев на нем черные плавки, Степанида застонала уже от досады. И немножко от облегчения. Хотя белье и не скрывало его «заинтересованности», которую едва ли можно было утаить куском мокрой ткани.

Он вышел из реки, вытер ладонями голову и только тут Степка сообразила, что он пострижен и дредов больше нет. Но разве сейчас это было важно?

Важен был он, его тело, горящий голодом взгляд и одержимость Степаниды. Одними губами она прошептала: «Иди ко мне…» Он дернулся, на лице промелькнуло удивление и порыв броситься к ней…

Но, Митя устоял. Закрыл глаза, разрушив зрительный контакт. Нагнул голову и принялся быстро одеваться. Минута, и полностью одетый мужчина склонился над Степанидой, поднял ее, сжав плечи.

— Не помогло? — прошипел чужим голосом.

— Н-нет…

— Мне тоже! — он прислонился к ее лбу, — хотел остыть, а тут ты, прости, что…

— Ты красивый… — Степанида просунула руку под куртку и погладила грудь, обтянутую свитером. Митя дернулся.

— Н-не надо, я… мне тяжело, черт! — выругался.

— Зачем ты такой красивый? — она усилием воли зажмурилась и убрала руку, — у-хо-ди…

— Куда? Ты что? Оставить тебя?

— Уй-ди, про-шу… — она даже оттолкнула его, но слишком слабо.

— Нет! Не проси! Давай отведу домой! — руки на ее плечах стали причинять боль.

— Д-до-ма бу-дет так же…

— Что же делать? Вернешься на Поляну?

— Я же не мо-гу там жить… — сказала едва не плача, — блин, за что… мне это?

— Панни, но что же делать? — отчаяние в его голосе передалось и ей.

— Убейте меня! — прошептала и бахнулась затылком об дерево, — все, Митя, беги… я буду тебя насиловать!

Степанида открыла глаза и схватила водяника за шею, притягивая голову для поцелуя. Мужчина не сопротивлялся и на половине пути забрал инициативу себе, крепко обняв одной рукой за плечи, второй за талию.

Прохладные губы подарили блаженство. Он дотронулся до ее горячих, пересохших губ и увлажнил их языком. Втянул в себя верхнюю губу, пососал. Втянул нижнюю, смакуя, пробуя на вкус, как дорогое вино. Их стон слился в один.

Водяник приподнял ее повыше на уровень своего лица и с губ переключился на щеки, лоб, нос, подбородок. Степанида застонала громче.

— Ми-тя… ос-та-но-вись… — прохрипела.

— Да, да, сейчас… — ответил таким же чужим голосом.

— Мне… больно, Митя…

— Где, моя хорошая? — водяник обхватил ее лицо ладонями и заглянул в затянутые поволокой глаза.

— Тут… — она выпустила его и дотронулась до живота, а затем закричала и согнулась в три погибели. Митя перепугался, подхватил на руки.

— Панни, солнышко, что… Черт! Что делать?!

Степанида закричала еще раз. Она вспомнила эту боль. Похожее чувствовала в больнице, когда в теле боролся медвежий яд с приворотом водяника. Хотела что-то сказать, объяснить, но сил хватало лишь на то, чтоб не закричать диким зверем. К счастью эта боль мучила ее недолго, спасительная темнота оборвала все.

«На хороший цветок летит и мотылек»

Степанида открыла глаза в незнакомом месте, на чужой кровати. К ее губам прижимали чашку с дурно пахнущим содержимым и пытались напоить.

— М-матильда? — изумилась Степка и в этот момент противная жидкость попала в рот и горло. Степка глотнула и закашлялась.

— Пей, пей, потом здороваться будем! Прихватило тебя, деточка! — это была действительно Матильда, собственной персоной, — а ты, Дмитрий, меня прямо расстроил, довести девчонку до такого состояния, да как ты мог?