— Хватит, хватит, — оборвал их Брок и зевнул, щёлкнув зубами. — Сядьте и молчите! Продолжайте, Гэндальф!

И Гэндальф продолжал, пока не дошёл до схватки во мраке в самом сердце горы и до того ужасного момента, когда обнаружилось, что потерялся Бильбо:

— Мы пересчитали друг друга, и выяснилось, что сычика-эльфа нет. Нас осталось всего четырнадцать.

— Четырнадцать?! Значит, от десяти отнять один будет четырнадцать? Это что-то новенькое! Вы хотите сказать «девять», или же мне представили не всех членов отряда?

— Да, разумеется, вы ещё не видели Оина и Глоина. А-а-а, вот и они. Вы извините их за лишнее беспокойство?

— Ладно. Пускай идут! Скорей входите и садитесь! Послушайте, Гэндальф, всё равно получается так: вы, десять пещерных сов и этот мелкий, который потерялся. Итого двенадцать, а не четырнадцать. Может, совы считают не так, как мы, барсуки? Но сейчас-то уж, пожалуйста, продолжайте.

Брок старался не показать виду, как его заинтересовала эта история. Встарь он знавал именно ту часть гор, о которой шла речь. Он кивал головой и одобрительно ворчал, слушая про то, как нашёлся Бильбо, как чуть было не попали под оползень, и про совместную атаку крыс и ворон в лесу.

Когда Гэндальф дошёл до того места, как они залезли на ель, а крысы и вороны стали пытаться выковырять их оттуда, Брок глухо заворчал, вздыбив на холке шерсть:

— Эх, меня бы туда! Они бы быстро поняли, что такое "железная лапа"!

— Ну, что ж, — сказал Гэндальф, очень довольный тем, что рассказ производит впечатление, — я сделал все, что мог. И вот мы сидим на деревьях, крысы беснуются внизу, вокруг жар и всплески огня… А эти омерзительные горные твари вопят от восторга и поют издевательски: "Пятнадцать птиц…"

— Порсух! — простонал Беорн. — Не уверяйте меня, будто крысы не умеют считать. Их столько, что это просто невозможно! Умеют. Двенадцать не пятнадцать, и они это отлично знают.

— Я тоже. Там ещё были Бифур и Бофур. Просто я не осмелился представить их раньше. Вот они.

При этих словах появились Бифур и Бофур.

— И я! — выпалил Бомбур, с пыхтеньем догоняя предыдущую пару. Он был очень толстый и к тому же рассердился, что его оставили на конец, поэтому очень запыхался. Он отказался выжидать сигнала и прибежал сразу.

— Ну, вот, теперь вас действительно пятнадцать, а раз крысы умеют считать, то, значит, столько и сидело на деревьях. Можете наконец закончить ваш рассказ без помех.

Только тут Бильбо понял, как умно поступил Гэндальф. Перерывы подогревали любопытство Брока, а постепенный рассказ Гэндальфа помешал Броку прогнать сов сразу, как подозрительных попрошаек. Брок избегал приглашать к себе в нору гостей. Друзей у него было мало, жили они довольно далеко от него, и он никогда не принимал больше двух друзей за один раз. А тут в его норе собралось целых пятнадцать незнакомцев!

К тому времени, когда ястребиная сова закончила рассказ о том, как их спасли орлы сюда, к реке, солнце село за горы дальних Пустошей и от выхода ощутимо потянуло прохладой.

— Отличный рассказ! — сказал Брок. — Давненько такого не слыхал. Может, вы всё и сочиняете, но рассказ заслуживает ужина. Хотите есть?

— Да, очень! — ответили гости хором. — Большое спасибо!

Брок отлучился на несколько минут. Вскоре он вернулся, сжимая в зубах за хвосты несколько жирных мышей. Таков был ужин старого барсука — мыши, пойманные им с утра, сочные молодые побеги папоротника, найденные на границе с сырым хвойным лесом, блестящие толстые личинки, в найденном гнилом дупле, лягушка с распоротым брюхом и несколько желудей. Брок разместил всё это на полу возле подстилок, и тут начался ужин или обед (назовите, как хотите), какого совы не видали с тех пор, как покинули Последний Домашний Приют.

Пока гости насыщались, Брок развлекал их, рассказывая своим густым раскатистым голосом истории про дикие земли и особенно про сумрачный, полный опасностей лес, который простирался далеко на запад, север и северо-восток — про ужасный Черный лес.

Пещерные совы слушали и качали головами, так как знали, что скоро им предстоит лететь над этим лесом, а днём ещё и спускаться в него, когда небеса будут патрулировать местные вороны. Они знали, что после гор дальних Пустошей лес этот — самое опасное из препятствий, подстерегающих их на пути к Горе. Поев, они тоже принялись рассказывать истории, но Брок был сонный и слушал невнимательно. Пещерные совы тараторили про золото, серебро и драгоценности, про кузнечное ремесло, но барсука такие вещи не интересовали: он жил в лесу, прекрасно обходясь без всего яркого и металлического.

Путники долго ещё сидели на подстилках и жевали роскошный обед. Снаружи совсем стемнело. Бильбо стал клевать клювом, голоса стали затихать, удаляться… и вдруг он вздрогнул и проснулся.

Проснулся оттого, что стало прохладней — огромный и тёплый Брок исчез. Пещерные совы сидели в норе у самого входа, подобрав под себя лапы, наблюдали за перемещениями маленьких мигающих светлячков и пели песню. Вот некоторые куплеты, но не все, их было гораздо больше, и пели совы долго-долго:

Дул ветер, мрачный и сырой,