Кошачьей корзинки не было. Зато имелось нечто очень близкое. Спальня посветлела. На спинке кровати появился узор из бус, такой же на шторе. Одеяло обзавелось цветочным орнаментом, нарисованным какой-то краской прямо на ткани. У подушек сидела самодельная игрушка: нечто из алых ленточек, отдаленно напоминающее не то поросенка, не то слона без хобота. Люстра радовала синими облаками и кривыми ласточками. Бантиков не было, ни одного!

Я прижала сумку к груди и шмыгнула носом. Что это со мной? Импы не плачут… Не умеют плакать. И я не умею. Не умела. А теперь в носу щиплет, перед глазами плывет. Потому что это безумно нежно, тепло и мило.

Вер и Дракошка засыпали меня встревоженными грезами. Мне не нравится? Меня кто-то обидел? Кого покусать? Дара?

— Нет! — всхлипнула я, уронила сумку на пол и сгребла импов в охапку. — Мне очень нравится! Спасибо! Вы самые лучшие импы в этом мире! Вер, ты чудо! Коша, это просто невероятно! У тебя талант!

Ящерка довольно заявила, что давно бы так. А то Дракошка да Дракошка. А у нее имя есть.

— Коша? — Я села на кровать, сгрузила довольное зверье на одеяло. — Коша…

Да-да. Именно так! Она же мне показывала кошку, выглядывающую из-за угла? А половина кошки — это коша.

Я вытерла ладонью глаза и рассмеялась.

Диверсант и половина кошки. Однако.

Дракошка надулась, пришлось заверить, что я не над ней смеялась. Просто мне весело, потому что они так здорово все придумали. И тут из сумки донеслось сердитое шуршание. Застежка открылась, и наружу выполз свиток. С крайне обиженным видом, изгибаясь посередине, точно гусеница, двинулся к двери.

— Эй! Ты куда это?

Свиток, естественно, не ответил, бодро зашуршал дальше.

— А ну, стой! — Я догнала беглеца. — Ай!

Перехватив свиток посередине, чтобы вредная бумажка не смогла еще раз дотянуться до пальцев, я сунула прокушенный палец в рот.

— Что опять не так? — сердито поинтересовалась я и повернула свиток кусачим концом к себе.

Подошла к тумбочке, вытащила из стопки книг правила проживания. Но ничего нового про свитки не нашла.

— Ну и чего тебе ползать вздумалось?

Свиток оскорбленно перестал шуршать.

Интересно.

— Ты хочешь что-то мне показать?

Тишина. Только Вер смачно вгрызся в ботинок Дара, который ему приволокла из-под кровати ящерка.

— Я что-то не то сделала?

Задумчивое «шур-р-р».

Ага, осталось выяснить, что.

— Я что-то нарушила?

Коша слетела с кровати, подпорхнула к нам. Села на пол и осторожно потрогала лапой свиток. Бумажка огрызнулась.

— Слушай, свиток, я не знаю, правда. Что тебе не нравится? — Я озадаченно устроилась рядом с бумажкой и потерла виски, вспоминая, что делала до побега бумажки.

Радовалась перестановке, почти разревелась, обнимала импов, хвалила мелких. Стоп!

— Ты что, ревнуешь? — недоверчиво хмыкнула я, глядя на свиток.

Он уверенно зашуршал.

То есть, когда я назвала импов самыми лучшими, он оскорбился?

Превосходно!

Меня душил смех, но я держалась. Расхохочусь — буду полночи гоняться за вредным пропуском по всей башне. А так…

— Ты чего, глупый?

На меня зашипели.

— Ладно-ладно, извини, ты самый умный и самый красивый. И с самыми ровными строчками.

И с явной манией величия. Повезло мне.

— Ты чего, обиделся? Глупость какая. Ты тоже хороший! Самый лучший свиток!

Бумажка с подозрением зашипела.

— Нет, не вру. Ты правда самый-самый! Думаешь, я зря за тобой по академии охотилась? Ты меня очаровал!

Угу, тем, что ближе остальных был.

Свиток гордо зашуршал и пополз в сторону шкафа, куда я убирала его на ночь. Дверцу ему открыла Коша.

Я поспешно ретировалась в ванную. Насмеявшись под шум воды, ополоснулась. Переоделась в домашнее и, вернувшись в спальню, обнаружила двух квартирантов на второй подушке. Вер и Коша дружно сделали вид, что спят. Я со смешком улеглась на кровать.

Но нормально выспаться мне было не суждено. Только закрыла глаза, как тут же провалилась в кошмар.

Я снова была на болоте, окутанном туманом, — мертвым, опасным.

Сколько ни приглядывалась, Дара не увидела. Впрочем, как и импов.

Не придумав ничего лучше, я направилась к рощице ясноцветов, которую заметила рядом. Закрытые фиолетовые бутоны источали едва ощутимый аромат, от которого кружилась голова и появлялось странное чувство узнавания. Словно я когда-то уже нюхала эти цветы.