Не случайно одним из его идеалов был петербургский доктор немецкого происхождения Федор Гааз, главный врач московских тюремных больниц, которого еще при жизни называли «святым доктором». В письме от 9 октября 1909 г. к известному адвокату Анатолию Кони, который был одним из инициаторов установки памятника доктору Гаазу, Тейтель писал: «Очень мне нравится надпись на памятнике “Спешите делать добро!” Это, кажется, первый памятник доброму человеку, доброму сердцу. А как теперь велика нужда в добрых людях! Жилось бы лучше, если бы было побольше докторов Гаазов» 75 По воспоминаниям самарского историка Александра Смирнова, Тейтель любил повторять: «Спешите делать добро» 76 Его и самого еще при жизни друзья стали называть «доктором Гаазом» 77 Генрих Слиозберг, вспоминая любимое выражение Тейтеля «класть заплаты» на разрывы в человеческих судьбах, отмечал, что «Тейтель всю свою жизнь чинил чужие жизни, надламывающиеся от нужды, но этой работой он не только спасал эти жизни, но и клал постоянно фундамент добра в человеческих отношениях, будил сердца» 78 За теплоту сердца и веселый нрав Тейтеля любили все. Близкие сравнивали его с «большим, добрым, ласковым ребенком» 79 ; «он любил быть среди молодежи, умел дружить с детьми, с простыми людьми всех профессий и национальностей – с прислугой, приказчиками, парикмахерами. Этому способствовал и его природный демократизм и непритязательность в личных привычках» 80 .

Октябрьский переворот 1917 года Тейтель не принял. О голоде и лишениях в Санкт-Петербурге Тейтель, который был свидетелем революционных волнений, в своих воспоминаниях предпочел умолчать. В начале октября 1918 года Тейтель вместе с женой и семьей сына подал прошение о выезде в Украинскую Республику на шесть месяцев, аргументируя отъезд необходимостью лечения 81 Два года Тейтели провели в Киеве, власть в котором сменилась четырнадцать раз. Бои и погромы не испугали Тейтеля: в Киеве он продолжил дело помощи прибывающим в город еврейским беженцам. Леонтий Брамсон, очевидец событий в Киеве, вспоминал: «Ни перестрелка на улице, ни толки об опасности, грозящей при появлении евреев на улице, не останавливали Якова Львовича. И когда он в последний раз, осенью 1919 года, совершал такой обход, шальные пули все время носились над его головою…» 82 .

В конце 1920 года бывший статский советник просит о разрешении на выезд за границу. Надеясь на свои давние знакомства с некоторыми революционерами и с самим Лениным. Вспомнил ли Ленин своего старшего коллегу по самарскому суду или нет, неизвестно, но разрешение на выезд было получено. По мнению Алексея Гольденвейзера 83 , «это был один из первых случаев легального отъезда за границу из Советской России» 84 .

Приехав в апреле 1921 года в Германию, Тейтель счел своим долгом проинформировать еврейскую общественность Германии о трагическом положении евреев на Украине – его родине и стране, охваченной войной и голодом. Революционные бои и трагедия погромов в Киеве глубоко потрясли Тейтеля. Его первая акция в Берлине – это призыв о помощи бедствующему еврейству Украины. 29 июня 1921 года в Берлине на немецком и русском языках одновременно выходят два призыва. Вместе с Тейтелем их подписывают представители крупнейших еврейских организаций Германии – от Общества помощи немецких евреев – Джеймс Симон, от Ложи Бней-Брит Германия – юстицрат Тимендорфер (Timendorfer), от Комитета помощи бедствующим восточноевропейским евреям – советник права Йоханнес Блау (Johannes Blau), от Германского представительства Центрального совета еврейских благотворительных организаций – Пауль Клее (Paul Klee)). Представители русского и германского еврейства призвали создать фонд помощи украинскому еврейству и еврейским сиротам с Украины. Русскоязычный призыв заканчивался словами: «Не по мере сил, а свыше сил!» 85 .

Этому лозунгу Яков Львович и сам следовал неукоснительно последние восемнадцать лет своей жизни на посту Председателя правления Союза русских евреев в Германии, вплоть до кончины в 1939 году. Об этом периоде жизни и деятельности Я. Л. Тейтеля рассказывает раздел книги: «Больше, чем жизнь. Я. Л. Тейтель, Союз русских евреев в Германии (1920–1935 гг.) и деятельность Тейтелевских комитетов в Европе и США после Второй мировой войны». Для сотен и тысяч русских и восточноевропейских евреев Тейтель стал подлинным заступником, а руководимый им Союз – единственным очагом в беженском море бед и гонений в тяжелые годы экономического кризиса межвоенной Германии. Его миссию продолжили в послевоенный период Тейтелевские комитеты помощи русским евреям во Франции и Америке. Как и в послереволюционном Киеве, так почти 20 лет спустя, в Германии Тейтель был неутомимым ходатаем и просителем для всех и каждого. Не случайно одно из его интервью конца 1920-х годов было озаглавлено «С посохом…»: «Я научился предупреждать тот неизменный вопрос, который постоянно слышу во Франции, Германии, Щвейцарии, до каких пор будет существовать слово «беженец»? На 11-м году пора бы одним вернуться на родину, а оставшимся стать твердо на ноги… Этот роковой вопрос – порождение абсолютного неведения не только русского общества, но и условий приискания труда в Германии. Теперь я сам беру на себя инициативу и прихожу с собственным вопросом – посоветуйте, что делать с сотнями культурнейших семейств, которых и на родине, и на чужбине ждет теперь почти одна и та же участь – деградировать и умереть с голоду? Лучшая часть немецкого еврейства с исключительной чуткостью и отзывчивостью представляет нам свою моральную и материальную поддержку. Особенно интересуются судьбой детей…» 86 .

Основанные Тейтелем в Берлине детские общественные организации – Всемирное Общество «Дети-друзья» (1923 год) и Тейтелевский Детский Дом (1928 год) более десяти лет вели активную культурную и просветительскую работу с детьми и семьями в беженской колонии Берлина. Деятельности этих организаций и Якова ЛьвовичаТейтеля на посту председателя этих обществ посвящен раздел «Открывая мир будущего» данной книги.

В 1933 году, после однодневного байкота еврейских магазинов в Германии, Яков Львович переехал в Париж, где стал заниматься сбором денег для тех, кто пытался уехать из Германии. Дважды он возвращался в Берлин, уговаривая и помогая оставшимся там русским евреям покинуть Германию. В 1935 году Тейтель переехал в Ниццу, где с 1919-го проживал его сын Александр с супругой 87 Письмо Тейтеля из парижского отеля «Мариньи», середины 1930-х, адресованное писателю Василию Немировичу-Данченко, старшему брату театрального деятеля Владимира Немировича-Данченко, дает нам представление о неунывающем настроении Якова Львовича в трудное время и на чужбине. В этом письме, поздравляя адресата с 90-летием, он в шутливой форме предлагает ему отметить столетний юбилей в знаковом для московской интеллигенции месте: «С громадным удовольствием поздравляю Вас и всю русскую печать с этим редким, особенно у русских писателей, юбилеем, тем больше, что Ваше долголетие ничуть не отразилось на Ваших произведениях последних дней <…> Я имел удовольствие познакомиться с Вами три года назад в Праге. Знакомство было мимолетное, но произвело на меня сильное впечатление. Мне 85 лет и, насколько помню, я пригласил Вас на мой столетний юбилей. Я очень прошу Вас, дорогой Василий Иванович, пригласите меня на Ваш столетний юбилей. Хорошо, если он состоится в Москве, в гостинице «Прага» на Арбате. Согласны ли Вы? Мне необходимо знать о Вашем согласии» 88 .

Многие годы Якова Тейтеля связывала переписка с известной общественной деятельницей Е. Д. Кусковой. Восьмидесятипятилетний Тейтель, понимая, что Европа накануне политической катастрофы, писал ей 29 ноября 1935 года: «Да и времена такие настали, что теперь нельзя сидеть на завалинке, нельзя сидеть прячась, нужно работать!» 89 Тейтель был оптимистом, никогда не жаловался и обладал уникальным даром – жить активно, бесстрашно смотря вперед, будто нет границ – ни географических, ни возрастных. Так, в письме к писателю и издателю В. Л. Бурцеву от 4 марта 1938 г. Тейтель благодарит его за книгу «Протоколы сионских мудрецов» – доказанный подлог», которую ему передал Яков Юделевский: «С большим интересом я читаю ее и нахожу ее особенно ценной в настоящее переживаемое еврейским народом время… Когда я буду в Париже, я доставлю себе удовольствие посетить Вас и поблагодарить за Вашу работу столь полезную» 90 .

Я. Л. Тейтель – пример яркой индивидуальности, выходца из еврейской либерально-народнической интеллигенции дореволюционной России, чьи черты, такие, как честность, скромность, преданность делу просвещения и взаимопомощи, социальная активность и любовь к русской культуре, были унаследованы целой плеядой лучших представителей как русско-еврейского беженства довоенной Европы, так и советской еврейской интеллигенцией ХХ века.

Истинный гуманист, он обладал уникальной способностью вести за собой и вдохновлять других своим примером деятельной любви к ближнему. Его самым большим даром было умение вселять в людей, и особенно в молодежь, веру в себя, научая жить бесстрашно, легко, жить вдохновенно и ярко, что для сотен, если не тысяч, покинувших глухие местечки черты оседлости, было жизненно важным.

Масштабное дело жизни Я. Л. Тейтеля интересно сегодня и потому, что является примером активного долголетия: дело, которое он любил, дело неутомимой помощи ближнему, стало источником его вдохновенной личной активности. Поддерживая и развивая контакты сначала в России, а позже – на международном уровне, Тейтель выстроил уникальную для своего времени систему социальных инициатив и организаций в России и за ее границами в интересах беженцев из России и других стран, которые он, привлекая все новые сообщества и новые поколения энтузиастов, неустанно совершенствовал.