Реальность же оказалась далека от того, что я успел себе нафантазировать, пока перевозил свои и Олины вещи на новое место жительства, потому что… Чёрт, уже только за то, что она рядом, я готов был сам ежедневно наводить здесь порядок хоть десять раз в день, хотя в доме родителей даже собственную комнату убирал от силы пару раз за всю жизнь. Я не чувствовал необходимости что-то в себе поменять, пока не встретил этого зеленоглазого ангела, который вывернул мою душу наизнанку и заставил по-другому смотреть на вещи.

И вот теперь в её глазах затаилась эта непонятная печаль, которая с каждым днём всё глубже пускала корни, а я не имел понятия, как это исправить, потому что на любую мою попытку вытащить причину печали на свет ответ тоже всегда был один и тот же: «Всё в порядке, не бери в голову».

Мне кажется, что ещё один такой ответ, и я нахер сам разнесу квартиру к чертям собачьим.

Ещё и Кир со своим предложением собраться и отметить «событие», которое держит в тайне… Что блять за детский сад?! Почему нельзя сразу сказать, в чём дело, чтобы я мог решить, насколько это важно, и в конечном итоге остаться дома и попытаться достучаться до любимой, если «событие» выеденного яйца не стоит?!

Прижимаю малышку к себе, потому что это единственное, что я могу сейчас сделать — разговоры одной ногой в подъезде ничем не помогут, а просто уйти я не мог. Я бы даже взял её с собой, но Романов сказал, что это чисто мужские посиделки; и я впервые в жизни бесился от того, что не могу просто забить на них, как неоднократно поступал раньше.

— Я скоро вернусь, — говорю Оле, хотя она ни о чём меня не спрашивает. — И в этот раз тебе не отвертеться от разговора, даже если ты решишь снова молчать, потому что видит Бог, если я ещё раз услышу, что у тебя всё в порядке, я просто взорвусь, потому что у тебя нихера ничего не в порядке, понятно?

Оля послушно кивает, но мне почему-то кажется, что она не услышала и десяти процентов из того, что я пытался до неё донести.

Вздыхаю, целую её в лоб и выскальзываю в подъезд, в сотый раз задаваясь вопросом о том, почему с женщинами так тяжело? Что это за дурацкая привычка страдать и при этом играть в молчанку, хотя можно просто сказать о том, что тебя гложет, и вместе найти решение? Мы ведь вроде взрослые люди!

Слишком сильно хлопаю дверцей машины и на пару секунд застываю, стиснув пальцами рулевую оплётку. Чёрт бы побрал эту женскую логику…

До «Конуса» добираюсь в рекордно короткие сроки, нарушив, наверно, с десяток дорожных правил, за которые вполне себе можно остаться без прав, но мне глубоко похер, потому что голова забита совершенно другим. Не помню, как дошёл до зала и как плюхнулся на диванчик рядом с парнями; помню только, что при моём появлении в компании резко стихли разговоры.

— Это чё за дела? — присвистнул Лёха. — Ты с какого болота вылез? На тебя ж без слёз не взглянешь!

— Так отвернись, Шастинский, я тебя на себя смотреть не заставляю! — ворчу в ответ.

Мне только его нравоучений не хватает…

— Не-не, Ёжик, — подаёт голос Макс. — Мы собрались что-то хорошее отпраздновать, а ты тут с помоями херового настроения припёрся, так что давай мы щас отметим, а потом ты скажешь, что у тебя твориться, идёт?

Киваю и растягиваю губы в улыбке.

— Лучше не улыбайся, — качает головой Костян. — А то у меня такое ощущение, что у тебя живот скрутило. С такой рожей только на толчке сидеть.

Теперь фыркаю уже если не весело, то не так натянуто, потому что парни знают, что надо сказать, чтобы убрать из атмосферы негатив, при этом особо не стараясь.

— Так что за событие такой важности, что ты нас тут всех собрал? — спрашиваю Кира, прихватывая со стола одну из бутылок пива.

Судя по количеству пустой стеклотары, парни уже успели оприходовать по бутылке, пока меня не было.

А если учесть, что на моих словах все парни разом повернули к Романову вопросительные лица, было понятно, что он ждал всех, чтобы сказать то, что собирался.

— Ксюха беременна, — скалится друг во все тридцать два.

Готов дать руку на отсечение, что ещё немного — и эта лисья морда лопнет от удовольствия.

Мы с парнями, не сговариваясь, дружно разеваем рты.

— Вот это новость! — приходит в себя Костян.

— Ну зашибись, чё, — хмыкает Лёха, который явно пока не видит никакой прелести в том, чтобы стать отцом.

— Я пока не уверен, но у нас с Ниной, скорее всего, тоже в этом году будет ребёнок,

— внезапно вставляет Макс.

И если в случае Кира я просто удивился, то сейчас был в конкретном ахуе.

Макс и дети? Вы серьёзно?!

В этот раз даже Шастинский, у которого обычно не закрывается рот, не мог сказать ни слова от полнейшего шока. Если посмотреть в его глаза, становилось понятно, что у него даже мыслительный процесс тормознулся — если там вообще когда-либо что-либо работало, конечно.