Глава 7.

Поздний вечер выпускного. Безмерно пьяный Олег пытается спрыгнуть с крыши из-за неразделенной любви. Избалованный и наглый — тот, кто издевался на до мной целый учебный год десятого класса, в одиннадцатом вдруг полюбил. Все вокруг винят меня в его поведении. Особенно родная мать. Она мечтает стать тещей такой богатой семьи. Ну а мне приходится согласиться поехать с ними на принудительно-званный ужин, лишь бы Олег спустился с крыши. Лишь бы из-за меня никто не погиб.

Мы входим в шикарный дом, где располагается пентхаус Олега. Он неуклюже тащит меня мимо холла, который не имеет потолка — лишь широкая круглая лестница ведёт высоко наверх здания. Мы уходим в другое крыло, где расположен шикарный фешенебельный ресторан, в котором я вынуждена сидеть, закрыв рот, и принимать пьяные неловкие ухаживания. Фелиция сидит напротив и сияет от счастья. Именно в тот момент я впервые испытываю к ней чувство необъятной ненависти. Меня разъедает изнутри безысходность моего положения, полное одиночество, отсутствие чьей-либо поддержки. Я стараюсь продумать свои дальнейшие действия: как избавиться от навязанных отношений? Но я растеряна, загнана в тупик угрозами суицида, давлением матери и Олега. Вскоре мать решает добить меня окончательно. Спустя час она приступает к вопиющей лжи:

— Я так рада, что наши дети, наконец, воссоединились, Валерия. Катя влюбилась в Олега с самой первой встречи, плакала по ночам, переживала, что её чувства не взаимны!

— Что ты несёшь, Фелиция… — шепчу я униженно.

— Котёнок, нет ничего постыдного в том, что ты испытываешь. Мы уже обсуждали это…

— Прекрати…

— Нет смысла больше это скрывать! — Мягко обрывает меня мать, заговорщически подмигивая. — Олег без ума от тебя! Я лишь даю тебе шанс стать счастливой!

Олег сжимает мою руку с самодовольной миной на лице и уверяет Фелицию:

— Ваша дочь не будет ни в чём нуждаться, она в надёжных руках!

— Не трогай меня, — рычу я, отталкивая его, и встаю из-за стола.

Фелиция и Валерия одновременно прикладывают к губам ладони, словно заводные фарфоровые куклы.

— Я и не знала, что ты можешь зайти так далеко, — говорю я матери прежде чем выбежать из ресторана.

Олег настигает меня в холле, резко хватает за плечи и дёргает на себя. Я испуганно вскрикиваю и цепляюсь за него, чтобы не упасть. Мы стоим напротив большого светящегося фонтана.

— Сколько ты ещё будешь изводить меня? — кричит он и трясет меня изо всех сил.

— Пусти!

— Ты обещала! Стоя на крыше! Что будешь со мной! — продолжает кричать он, раскачивая меня ещё сильнее. — Ты обещала!

— Олег, прошу тебя! Отпусти. Давай поговорим!

Он отпускает меня так резко, что я буквально отлетаю от него как пробка из бутылки. Олег даже не замечает этого. Он плюхается на огромный диван, обшитый велюром, и размашистым жестом предлагает мне сделать то же самое. Я игнорирую его предложение, приглаживая растрепавшиеся волосы, и встаю напротив фонтана.

— Ты моя девушка… — пьяным голосом протягивает он. — Это главное, о чём мы будем теперь говорить.

Я молчу, гадая, у кого сейчас более жалкое положение: у меня или у него?

— Может, отметим это наедине? Твоя старушка явно тебя смущает…

— Нет, спасибо, — отрезаю я.

— Мне стоит только щелкнуть пальцем, и нам принесут все, что ты захочешь. Все моё — теперь твоё! Не отказывайся! — упрашивает Олег.

— Уже отказалась.

— Ну, — протягивает он. — Это скучно… Тогда сядь ко мне!

— Олег, я устала, мне нужно домой, понимаешь?

— Так почему бы нам не отдохнуть вместе? Присядь, я обниму тебя…

— Я хочу отдохнуть дома…

— Хватит уже! — довольно резко обрывает меня Олег и вновь поднимается. — Если гора не идет к Магомеду, то он сам идет к горе.

С этими словами Синицын приближается вплотную и крепко зажимает меня.

— Прекрати… — я пытаюсь вырваться, но он намного сильнее даже в пьяном виде.

— Ни за что! Ты моя девушка, забыла?

Синицын впивается губами в мой рот. Я задыхаюсь от окутавшего лицо запаха перегара. Старюсь отстраниться из-за всех сил, оступаюсь и, потеряв равновесие, лечу назад, прямо в фонтан. Олег не в состоянии меня удержать, хотя и пытается. Я шлёпаюсь в воду, а маленькие струйки обливают меня сверху.

Смех… тихий смех разрастается в более громкий, почти истерический. Я смотрю на Олега, краснея от стыда. Он держится за живот, не в силах совладать с приступом истерического смеха, пока я пытаюсь подняться. Вижу, как к нам спешит мать Синицина.

— Боже, деточка, как ты там оказалась? — восклицает она, помогая мне подняться. — Тебе нужно срочно просушить одежду, пойдем в дом, иначе заболеешь!

— Нет, нет! Дайте мне просто уйти, пожалуйста…

— Ни в коем случае! — поспевает к нам Фелиция. — Ты посмотри на себя! Нужно все просушить!