Шрифт:
– Сложно это все. Сложно, нудно и не для меня. Не могу я, не хочу все это понимать! Проще с тобой сексом заняться!
– Что?
– опешил архангел.
– Это была очень плохая шутка, - вздыхая, признался Каин.
– Это все, что ты хотел мне сказать?
– Да, но...
– Что?
– Ты не вернешься?
Каин отрицательно покачал головой и пошел прочь, не оглядываясь...
***
Каин поставил вымытую чашку назад на полку и вернулся в зал.
– Нам всегда кажется, что самое трудное - решиться и начать делать что-то правильное. Ты делаешь этот шаг, наступаешь себе на горло и веришь, что дальше будет лучше, и самое трудное позади. Затем ты просто делаешь, окончательно переламывая себе шею. Казалось бы, все, дальше легче, но нет. Именно теперь начинается самое страшное. Дело сделано. Пути назад нет. И боль стоит такая, что нельзя ни дышать, ни даже плакать. Именно в этот момент от переломленной шеи включается эгоизм, подобно инстинкту самосохранения. И правильность становится нелепостью. Мир - ничтожным. Благо - смехотворным. А главное: почему ТЫ должен страдать во имя какого-то Блага и Мира, если они нелепы и ничтожны? Звучит смешно, но боль туманит разум настолько, что ты уже не можешь мыслить здраво и просто не хочешь страдать во имя какого-то там Мира. Увы, но эта реакция - самая естественная. Это надо пережить, перетерпеть и принять, ведь не просто так ты на это решился. Я, кажется, принял, но проснулся этой ночью в мусорном баке, оттого что какой-то дворовой кошке наскучило спать со мной.
Задвинув свой стул на место, он внимательно посмотрел на Ивана.
– Все же я увлекся.
Он вздохнул, подошел к мужчине, легким движением руки закрыл его потухшие глаза. Переставил свою чашку поближе к морщинистой костлявой руке.
– Я вам завидую, - прошептал он, подходя к стойке и находя пульт от висящего над ней телевизора.
– Тихо умереть ранним утром за чашечкой кофе под бормотание утренних новостей, что может быть приятней после настоящей жизни?
Каин нажал на кнопку, отрегулировал громкость и положил пульт на стол.
Вздохнул.
Он был рад, что его отвар позволил старику узнать историю до конца, эгоистично, по-человечески. Он смог выговориться.
– Спасибо, что выслушали, Иван.
Он обернулся и посмотрел на диктора в телевизоре.
Это была красивая молодая женщина.
«Марина Пелина», - легко определил Каин.
Он слушал ее голос, но не слышал слов.
Рука нарисовала в воздухе линию ее шеи.
Губы улыбнулись алой ленте в волосах. Дерзкий элемент для диктора новостей, но эта тонкая лента говорила о многом.
Тихое «мяу» донеслось из-под стола.
– Все верно, малыш, - прошептал Каин, опуская руку и отворачиваясь от телевизора.
Присев, он приподнял скатерть, ткнул котенка пальцем в нос. Тот в ответ фыркнул и шлепнулся на зад.
– Ладно, дуреха...
Он аккуратно взял малыша, набросил плащ и шагнул к двери.
– Надо тебя еще пристроить в добрые руки.
«Я возвращаюсь домой. Можешь обрадовать мать», - мысленно сказал Кагитору Каин и шагнул.
На улице появлялись лучи рассвета. Распахнутая дверь сама закрылась. Щелкнул замок.
Никакого мальчишки с красными глазами не было.
Эпилог
Каин шагнул к резным воротам, к тем, что всегда были заперты для него или он так сам решил, зато теперь он прикасался к ним, вспоминая стену, под которой он когда-то делал подкоп.
«Кажется, я только теперь по-настоящему возвращаюсь домой», - подумал Каин, проводя рукой по резьбе ворот.
Они были огромными. Такие ни один человек никогда не сможет открыть, но Каин не сомневался. Его лицо вытянулось и стало спокойней, хотя внутри все еще танцевала холодная буря.
Он вырос, но даже не заметил этого, почувствовал, но значения не придал. Его одежда изменилась, как того хотел он сам. Белая рубашка, белый плащ, черные брюки, красная лента на белых волосах. Это была та самая лента и все потому, что его желания было достаточно, чтобы найти ее сквозь время и вернуть. На месте, где ее разрезал нож, теперь был шов, но это было самой маленькой платой за все, что он успел натворить, как нерадивый бог.
Он толкнул дверь, когда окончательно понял, что не хочет назад.
Тяжелые двери открылись.
В груди не было ни стыда, ни волнения, ни сомнения. Он был дома.
Ангелы, которые так его настораживали когда-то, теперь радовали. Они занимались своими делами и лишь кивали, уловив его взгляд.
– Он ждет вас, - сказал Михаил, когда Каин подошел к беседке.
– Я знаю, но у меня все еще есть имя...
– Владыка...
– Твой владыка не я и так будет всегда, - коротко ответил Каин, коснулся плеча архангела и едва заметно кивнул.
– Я вернулся не для того, чтобы бездумно занять трон. Мне нужно еще многому научиться и я надеюсь, что ты мне поможешь.
– Конечно... Каин.
Михаил даже неловко улыбнулся. Ему смотреть на сына бога, такого же высокого, как настоящий творец, было странно и непривычно, но он был рад видеть его именно таким.
Каин шагнул в беседку, затем к лестнице и спустился вниз.
Кагитор стоял в самом низу и просто ждал его.
– У меня есть несколько вопросов, - сообщил Каин, приблизившись, так словно никогда и не убегал отсюда.
– Спрашивай, - ответил Кагитор.
Из широкого рукава черной накидки, наброшенной на белую рубашку, вылетела светлая искра и стала радостно кружить вокруг Каина.