Особенно наши сегодняшние посиделки на диване крутятся в голове. Потом в душе возобновляется тот страх, что испытала при появлении пьяного мужчины. Новая волна неприятных ощущений окатывает с ног до головы, когда вспоминаю разговор с Марком. Что мне теперь делать, абсолютно не представляю. Говорят, утро вечера мудренее, поэтому завтра, может, станет понятно. Во всяком случае, по-новому взгляну на ситуацию.

Как бы ни старалась отвлечься и уйти мысленно в другое измерение, никак не получалось. По многу раз повторяясь, сцены провального ужина крутятся, будто добавляя масла в огонь.

В один миг открыла глаза, обнаружив, что все еще очень темно. Приходя в себя, сажусь на кровати. Оказывается, я успела заснуть, и весь сон я этого даже не понимала. Не понимаю, сколько сейчас времени, потому что часов нигде не вижу.

Осматриваясь и привыкая к темноте, замечаю его наручные часы на тумбочке: почти три часа ночи. Иногда уже надоедает просыпаться посреди ночи. Протираю глаза и решаюсь пройтись по квартире: здесь тишина. Оказываюсь в гостиной, где на столе лежит ноутбук с наушниками. Саша спит почти на краю, укрыт покрывалом. Не мерзнет. Проходя через коридор в ванную, слышу, как тикают над комодом часы. Зачем они вообще в коридоре? Лучше бы в спальне повесил.

В ванной переодеваю низ, так как в его боксерах, которые тут же отправляю в корзину для будущей стирки, не очень удобно. А свое нижнее белье всегда более уместно. Но футболку оставлю, в ней очень уютно (не считая тот факт, что все остальное еще и не высохло).

Посетив уборную, снова иду в гостиную. Останавливаюсь рядом с диваном, задумываясь о наших отношениях. К чему приведет наше общение, начавшееся не самым прекрасным способом? Мы продолжаем общаться, с горем пополам продолжаем, но что-то из этого выходит.

Может… нет, плохая идея. Однако, что мне терять? Когда-нибудь надо начинать рисковать, не быть той, которой все привыкли видеть. Да и какое мне дело до других, я делаю это для себя. А с другой стороны, разве это правильно? Вообще не по моим принципам.

Пересилить себя мне не удалось, разум говорил одно, но тело само залезло на диван и легло рядом с другим горячим телом. Ничего криминального, просто спряталась за его спиной, и не так страшно, мысли не лезут. Закрываю глаза, обнимая оставшуюся мне сторону подушки. Между нами есть сантиметров десять или тридцать, но, на всякий случай, как можно больше прижимаюсь к дивану своей спиной, подальше от парня.

— Привычка полуночничать? — Полусонный голос Саши разлетается по комнате. Открываю глаза, наблюдая, как парень поворачивается ко мне лицом.

— Да, есть немного. А ты чего не спишь?

— У меня чуткий сон, — ухмыляется он.

И чего он тут разлегся с голым торсом? Меня отвлекает верхняя половина его тела, не покрытая одеялом. Хоть мой взгляд и направлен на его лицо, боковое зрение видит все. Дело, наверное, в ночи. Утром и днем всегда мыслишь несколько иначе, а тут тянет на откровение.

— Хочешь… — поправляю свои волосы, убирая их с лица. — Расскажу стих?

— Как Деду Морозу? — Широко улыбается Саша, а я цокаю его сравнению. — Ну давай, весь во внимании.

Сглатываю от страха показаться непонятой им. Зачем предложила? Мне кажется, сейчас так убого получится, но я хочу рассказать, потому что люблю стихи, люблю их слушать сама. Петь, может, для меня слишком сильно, не уверена, что вообще хорошо пою, много фальшивлю. Но рассказать стих — это могу, главное, не волноваться, ночь мне поможет. Она всегда вселяет уверенность. А Саша ждет. Надо только начать, и дальше само пойдет.

— Не спрашивай, друг, никаких новостей, — говорю тихо, отводя взгляд вниз и чувствуя бешеный стук своего сердца. — Душа нараспашку — сегодня не в моде. Мне нравится больше… бывать на природе. С тех пор, как я стала бояться людей, — перебирая пальцы, облизываю губы, бросая короткий взгляд на Сашу. Он все также наблюдает. — Не помня начала, не зная конца, я стала свободной. И стала счастливой. Деревья и травы, моря и заливы, отныне милее любого лица. И пение птиц — взамен голосов… и солнечный свет, вместо лампы настольной. Мне нравится быть равнодушной и вольной (особенно, в гордых пределах лесов). Намного спокойнее — жить не любя… найдя в оправданье, бессмысленный повод. Мне нравится ездить из города в город с тех пор… как я стала бояться себя [Примеч. автора: стихотворение поэтессы Ах Астаховой].

Замолкаю, боясь посмотреть на парня. Это сложно, играть или читать кому-то что-то. Или только мне? Не люблю публику, всегда трудно перебороть себя. Тем более, что для меня это стихотворение — большое откровение.

— Красиво, — наконец-то говорит Саша негромко. — Правда, красиво.

Поднимаю глаза на него: легкая улыбка, нежный взгляд. Или мне только кажется? На секунду он приподнимает брови.

— Деду Морозу понравилось бы, — ухмыляется Саша с пробежавшими искорками в глазах. Издаю смешок.