Шрифт:
Кто-то стучит в дверь (а ощущение, что по мозгам). Еле заставляю себя встать с дивана, когда стук снова повторяется. Появляется очень сильное желание постучать пришедшему, кто бы это ни был, по голове. Недовольный я открываю дверь и вижу Никиту.
— Ты рехнулся на звонки не отвечать вторую неделю? — громко говорит он, и мои ушные перепонки сжимаются со всей силы.
— И тебе привет, заходи.
Друг проходит в квартиру. Раздражен, как и я, но постепенно его беспокойство рассасывается, и он с любопытством осматривает все вокруг, снимая кроссовки.
— Я думал, ты сдох, — произносит он, когда мы заходим в зал.
— Ну ты не далек от правды. Как узнал, что я у бабушки? — Я сажусь в кресло, мучительно обхватывая голову. Никита размещается на подлокотнике дивана.
— Догадался. Что ты тут делаешь?
— Бабушка заболела, ухаживаю за ней, — я потираю нос и поднимаю взгляд на друга.
— Хорошая отмазка, — усмехается он, и я морщусь.
И тут он меня раскусил. Правда, сначала это было так, но сейчас она уже здорова и ушла «потрещать с соседкой с верхнего этажа». А я так и не решился отсюда свалить после выздоровления бабушки. Ночую здесь, на работу катаюсь отсюда же, потом обратно сюда. Делать мне нечего, видите ли, мотаться из города в город. Сейчас же я сам взял больничный. Наверное, заразился от бабушки, иначе откуда эта головная боль.
— Не хочу возвращаться, — пожимаю я плечами. Никита недоверчиво приподнимает бровь, округляя глаза. — Да и мне самому хреново.
— А с телефоном что?
— Ну что ты как… — (надоедливая и ревнивая баба, достающая разными вопросами). Я вздыхаю. — У меня жутко болит голова, и вообще, кому какое дело.
Друг молчит и долго что-то обдумывает. Я прислоняюсь спиной к спинке кресла и закрываю глаза. Легче не становится, но я начинаю привыкать к этому состоянию.
— Давно с Викой виделся? — Быстро проговаривает он.
Сразу же открываю глаза, а от коленок до пяток что-то закололо. Обсуждение Вики не помогает мне вылечиться, это только усугубляет болезнь.
— Да, давно, — проклятье, еще и в животе словно ураган образовался.
Никита прищуривает взгляд, изучая мою реакцию. Чувствую себя как на допросе.
— Вы были все позапрошлые выходные вместе. Что поменялось?
Я хмыкаю. Как будто это что-то значит и может изменить. Были, ну и что теперь-то? Да и это было на позапрошлых выходных, прошло две недели, и значимость тех событий должна истечь. Тем не менее, это не мешает моему сознанию вспомнить о Вике. Я зажмуриваю глаза в очередной попытке выкинуть ее из головы. Твою мать, Вика, не сейчас. Прекрати это, перестань мучить меня.
Складываю руки домиком и снова открываю глаза. Прошло каких-то пару секунд, а я уже какой-то встревоженный. Останавливаю до этого бегающий взгляд на Никите.
— Ты видел ее? — зачем-то спрашиваю я и получаю одобрительный ответ. — Как она? — Никита ведет плечом.
— Говорит, что хорошо, — эта информация должна была меня успокоить, но все равно что-то зудит в животе. — Но на вид не скажешь, — замираю. Мне не хватает воздуха, и я наклоняюсь вперед, упираясь локтями в коленки и стараясь как можно больше вдохнуть. — Вот я подумал, может, ты знаешь, что случилось.
Я опускаю взгляд и потираю влажные руки. И не знаю, говорить ему или нет. Он мой самый нормальный друг. Но Вика — подруга Полины, которая, наверняка, уже возненавидела меня за компанию с ней. Видимо, очередь подошла к Никите.
— Так что поменялось? — Снова спрашивает друг.
— Я, — «умываю» руками лицо и решаю быть честным: — Прости, я не сдержался, — смотрю ему в глаза.
— В смысле? — Слегка сдвигает он брови. Странно, что он не в курсе, Полина не смогла бы сдержаться и не рассказать ему об этом. Неужели Вика не поделилась случившимся с подругой?
— Я переспал с ней. И бросил, ушел и ничего не сказал, — нарочно говорю, не обходя острые углы, думая, что это поможет добить мне самого себя. Однако с души падает огромный груз. — И если ты захочешь меня ударить, я пойму.
Я готов ко всему. Никита слишком предан Полине, поэтому наверняка он будет защищать и ее подруг. Тем более, что мы с ним уже давным-давно договаривались проводить черту между девушками на ночь и ближним кругом его невесты. Насчет Вики они, наверное, раз десять просили меня этого не делать. Но, сука, я не смог, потому что… не смог и все! Нет оправдания у меня.
Я встаю, готовый к удару, может, от леща голова пройдет. Но Никита просто сидит, задумавшись. Видно, что он корит меня за это и не поддерживает мой поступок.
— Ну зачем бить-то? — Ухмыляется друг, словно я не сделал ничего удивительного. — Не обещаю, что Полина после этого захочет тебя видеть, — да мне как-то на нее насрать, если честно. — Но это, наверное, единственная девушка, которая так долго продержалась.
— Не приравнивай ее к другим, — сдвигаю я брови, сжимая кулаки, и сажусь на диван. Даже не знаю, есть ли сейчас у меня связь между мыслями и тем, что говорю.