— Я верю, что тебе жаль, — ведет плечом после недолгой задумчивости как-то равнодушно и обессиленно. — Но есть ли в этом смысл?

— Прекрати, — хмурюсь я.

Вика снова обрывает контакт глаз. Я абсолютно без понятия, что еще добавить. Проблема известна, цель ясна, средства есть, но нет методики. Как этими средствами воспользоваться?

Самым тупым способом было бы признание. Признание в том, что я не знаю, что сказать.

— Я сама виновата, — вдруг произносит Вика, и я резко фокусируюсь на ней, ожидая объяснений. — Я знала, на что иду, это не было секретом. Тебе не следовало приходить, нам вообще не стоит видеться.

— Хочешь, чтобы я ушел? — Еще в нашу крайнюю встречу она бы ни за что так не сказала.

Девушка не выдает никакой реакции, и через некоторое время кивает. Но я ей не верю.

— Скажи мне это в глаза, — добавляю я.

Вика недоверчиво и в растерянности поворачивает голову ко мне. Да даже если она скажет, я не уйду так просто.

— Прежде выслушай меня, — не стал я дожидаться ее ответа. Как-то не хочется знать правду прямо сейчас. — А потом, — я достаю ключ из кармана ветровки — запасной ключ от двери на крышу, — можешь сама уйти, если захочешь, — беру ее руку и зажимаю в ней ключ.

Сначала я должен попытаться хоть как-то объясниться, а дальше будь что будет. Понимаю, что должен быть предельно честен перед самим собой. И если уж честно, я тупо испугался, поэтому ушел. Чего именно, сам не понял, да и сейчас могу руководствоваться только догадками.

И опять же с чего начать свою речь? Вика уже смирилась с тем, что ей придется выслушать меня и не спешит открывать дверь, хотя ключи уже у нее. Кажется, мы повторяем наше знакомство и историю с ключами с точностью наоборот. Девушка смотрит, иногда глубоко вздыхая с содроганием и всхлипывая.

— Ты мне нравишься. Правда, нравишься, — рискую начать я. — Несмотря на все противоречия, этот факт для меня уже ясен и очевиден. Но я абсолютно не знаю, как тебе объяснить, почему все произошло именно так. Это было, как в состоянии аффекта. С уверенностью могу сказать только, что за все время, что я живу в этом городе, такое впервые.

— Что «такое»? — Спрашивает Вика, и я поднимаю на нее взгляд: она сосредоточенно слушает. Большим пальцем я вытираю мокрые следы под ее глазами.

— Такое… — (что «такое»-то?) — В общем, ты такая искренняя и понимающая. Всегда о чем-то волнуешься. И твой интерес ко всему и особенно ко мне я всегда считал странным, потому что всем обычно нет дела, и меня это устраивало. Близко никто не подходил, да и мне незачем было подходить. Не в буквальном смысле.

— Но Никита же твой друг, — говорит она.

— Да, как видишь, хватит одной руки, чтобы посчитать моих друзей, — киваю и ухмыляюсь я. — Мы с Никитой хорошо знаем друг друга, но нельзя сказать, что мы очень близки. Или что готовы на все, если кому-то понадобится помощь. Мне кажется, каждый сам по себе.

— Ты вообще к себе никого не подпускаешь, — пожимает плечом Вика. — В чем твоя проблема? — Я застываю на несколько секунд, приоткрыв рот. В чем моя проблема?

— Нет никаких проблем. Единственное, что меня беспокоит, — это ты, потому что я не хочу терять тебя. И прекрасно понимаю, что я не готов и никак не вписываюсь в твое окружение, — она смотрит, не понимая, приподнимая одну бровь. — В смысле, что…

— Серьезно, Саш? — Хмурится девушка, явно удивившись. — Мое окружение? Почему ты никак не поймешь, что если вокруг меня много людей с толстыми кошельками, то это еще ничего не значит?

— Я это давно понял, — одна из причин, почему она мне нравится.

— Тогда почему? Почему ты все еще считаешь, что для меня имеет значение: есть у тебя деньги или нет?

— Я этого не говорил, и я так не считаю. Я считаю лишь, что есть наверняка претенденты получше, а ты почему-то общаешься с тем, кто снимает квартиру в дешевом районе и платит за нее под самый конец месяца.

— Помимо этого этот человек еще и идиот, — усмехается она без улыбки и поправляет волосы. — Потому что я лучше бы каждый месяц платила за съемную квартиру на окраине города, чем фальшиво улыбалась на камеру вместе с такими же фальшивыми претендентами.

И все равно Вика не понимает, что мне нет места в ее мире, частью которого она является. Даже если она этого не хочет, ей нужно это принять. Сложно получить такой статус и не нуждаться в деньгах, гораздо легче свалиться на дно. Но разве эта игра стоит свеч? За собой тащить ее, на низшую ступень было бы неправильно, а в круг обеспеченных людей мне никогда не вписаться, как минимум, потому что душа привыкла к простоте.

Вика опускает взгляд и уходит в себя. По ней видно, что она что-то обдумывает. С ее лица не сходит грусть. Неужели ее это так задело?

— Эй, Вик, — отвлекаю я девушку от неправильных мыслей. — Я ни в коем случае не думаю, что ты избалованная или фальшивая, или что-то в этом роде. Просто, — вздыхаю я, — наверное, я просто пытаюсь отговорить тебя от этой затеи.

— Может, ты это себя, а не меня уговариваешь? — Уверенно спрашивает она.

— Что? — Теряюсь я, прищуриваясь.

— Мне кажется, ты лишь приводишь дополнительный довод, чтобы придумать причину, почему это не может случиться, — Вика сильнее поворачивает корпус в мою сторону, а я все еще не догоняю. — Но она гораздо очевидней.