— Уважаемый магистр, — я всё ещё придерживала одеяло у своей груди, дожидаясь, когда мужчины предоставят мне возможность одеться. — Несмотря на то, что я попала сюда в результате обмана и похищения, Гаэлас относится ко мне как к подруге и гостье.

— Да, несомненно, — отводя от меня глаза, кивнул Тэрон. — Я видел.

Мой некромант был аристократом и учёным и, разумеется, умел держать себя в руках, но даже я видела, как взволновало его появление друга-оборотня. Магистр Тэрон был одним из преподавателей в академии города Трира, того самого, что оказался не по зубам Вольдемару Гвинте. Лишь много позже я узнала, что трирская академия была единственным местом в нашей стране, где до сих пор осторожно и не привлекая внимания продолжали изучать запрещённые искусства. Академия укрыла в своих стенах нескольких адептов Гильдии призывателей, а также тайно принимала выживших детей и подростков, в чьей крови обнаруживался тёмный дар. Однако сейчас, сидя в каминном зале и не притронувшись к еде, птичий оборотень не был похож на терпеливого учителя. Он едва сдерживал гнев и отчаяние, и я видела, как его слова меняли лицо Гаэласа.

— Ты прилетел не за тем, чтобы отчитать меня за выбор любовницы, — тихо сказал некромант, и его вилка звякнула о край тарелки.

— Я принёс плохую весть, Гаэлас, — сказал оборотень, отбросив тонкой рукой накрахмаленную салфетку. — Келлард и Лиавен в Железной крепости.

— Что? — переспросил некромант, хотя даже мне было понятно — случилось нечто непоправимое.

Железная крепость — оплот Ордена Инквизиции, именно туда свозили тех подозреваемых, кто мог указать на членов Гильдии призывателей или полукровок, тайком живущих в человеческих поселениях. Об ужасах в тюрьме этой крепости мы с Раминой наслушались достаточно, разнося тарелки в «Усатом волке». Люди, эльфы, полукровки — никто не возвращался оттуда. Можно было только гадать, какими способами генерал Гвинта и его верные лейтенанты получали признательные показания. Да что там, даже гадать было не нужно…

— Где Велиор? — чуть разомкнув побелевшие губы, спросил Гаэлас.

Я знала, что сын призывателей, охранявших дверь между мирами, — мой ровесник, и теперь у меня похолодело всё внутри в ожидании ответа магистра.

— Мальчишка не смог удерживать барьер в одиночку, — Тэрон пронзил чёрными глазами некроманта и негромко закончил: — Он остался по ту сторону. В сумраке. Несколько молодых магов, которые в это время занимались исследованиями, также не смогли вернуться в наш мир.

— Значит, он скорее всего ещё жив, они все должны быть живы, — прошептал Гаэлас. — Тени не тронут их какое-то время.

— Возможно, — согласился оборотень, впиваясь желтоватыми пальцами в подлокотники своего кресла. — Но они заперты в междумирье. Никто из учеников не способен самостоятельно перейти границу, для этого нужна сила магистра. Потому я здесь. Пока двое наших друзей поджариваются на сковородке у Инквизиции, ты и я — это всё, на что могут рассчитывать Велиор и другие адепты.

Некромант поднялся из-за стола и теперь нервно расхаживал туда-сюда мимо остывшего с ночи камина. Я отхлебнула холодного уже чая только для того, чтобы чем-то занять руки. Мне нечего было сказать — рядом с опытными теневыми магами я была всего лишь девчонкой с крохотным комочком дара внутри. Бесполезного белого огня, который никак не помог бы проникнуть в сумрак или вырвать пойманных магов из лап Инквизиции.

— Ты летал к Железной крепости? — спросил наконец Гаэлас.

— Да, — Тэрон хрустнул суставами, отчего у меня по спине пробежали мурашки. — Крепость окружена магическим заграждением. Они называют это святым кругом Ксая. Огненная преграда, связанная магией крови. Распознаёт таких, как мы. Ни сбежать изнутри, ни прийти на помощь снаружи.

— Паршиво, — ответил некромант, задержав на мне взгляд.

Я дрожала от холода и чувствовала себя чужой и даже немного виноватой. Мой дар позволил бы мне войти в святой круг, но какой толк от одной девчонки против солдат Инквизиции? Да и не было у меня крыльев, чтобы лететь на ту сторону Предела…

— Время дорого, мой друг, — сказал магистр, постукивая костяшками пальцев по дереву. Я только сейчас поняла, что он нервничает в ожидании решения некроманта.

Гаэлас продолжал смотреть на меня, и сквозь его застывшее лицо и нахмуренные брови я видела того мужчину, который недавно ласкал меня в своей спальне. Я чувствовала, что пришло время для какого-то последнего шага, предела, а за ним — как он там говорил — изменится душа? Я была как-то связана с тем, о чём он теперь размышлял.

— У меня есть несколько портальных камней, — хрипло проговорил он. Эти слова будто цепляли его за горло, и их трудно было выдыхать. — Я заберу Велиора и укажу дорогу остальным.

— Дорога мёртвых опасна, — и магистр склонил голову набок, как это делают птицы.

— Другой нет, — решил Гаэлас. — Это единственное, что мы можем сделать сейчас.

— Отчего же, вовсе не единственное, — усмехнулся Тэрон и откинулся на спинку кресла. — Есть ещё магия крови. И даже юная, полная энергии жертва для ритуала.

Я вздрогнула. Тогда я ещё не знала, что птичьи оборотни имеют привычку говорить прямо всё, что им взбредёт в голову. Человеческие иносказания и намёки сбивают их с толку. Они всегда прямолинейны и честны, отчего в их жизни бывает мало друзей, ведь далеко не всем нравится каждый день выслушивать правду, сказанную будничным тоном.

— Плохая шутка, Тэрон, — сказал некромант.

— Значит, ты выбираешь живую женщину взамен мёртвой? — вдруг улыбнулся оборотень, вылезая из-за стола. — Живого мальчишку взамен умерших?

Не знаю, как, но я чувствовала, что эльфу больно слышать эти слова. Он вцепился в спинку моего стула, готовый, как мне показалось, растерзать магистра — так, чтобы от него остались только пух и перья. И тогда я встала и обняла его, изо всех сил пытаясь согреть своим огнём — его била внутренняя дрожь. Но он оставался спокойным снаружи.