— Вас прислал человек со знаком зверя, грызущего свою лапу?

— Не скажу ни слова, пока не дашь клятву выполнить условие.

— Назови имя!

— Хочешь что-то узнать, не торгуйся.

— Хорошо, клянусь, — сдержанно процедил Асаар, но Талаза видела, как глаза нахмуренного гостя переменили цвет.

— Не все так плохо, поверь, — рассмеялась она через силу, стараясь скрыть страх от раздраженного перевертыша. Связываться с ними всегда рискованно, а с этим — проницательным и осторожным — тем более. — Я хоть и связана клятвой с нанимателем, но кое о чем могу намекнуть.

— Не боитесь прогневить его?

— Я исполнила пожелание заказчика: ты ждешь. А с этим, — подняла смуглую руку с красивым, витым браслетом, — нас никто не сможет подслушать. Кроме того, он скрыл, что ты оборотень. Знай я это, не взялась бы за дело.

— Полагаете, что, узнай я об этом деле, должен взбеситься и накинуться на вас?

— Не перебивай. Знак, про который спрашивал, — новый, и про него никто не знает. Но ведьмы просто так не появляются! Значит, под ним скрывается кто-то.

— Вы рассказываете так спокойно? — Сар чувствовал страх женщины и намеренно давил.

— План переменился, — философски заметила собеседница.

— И что повлияло?

— Мой наниматель, предлагая свой план, исходил из того, что ты умное животное. Я же, как хозяйка цветов, предложила другой план. На всякий случай. Он для тебя может быть как благом, так и мукой, но это будет зависеть только от тебя. И что бы ни произошло, моей вины в твоем выборе не будет… Как чувствовала… — она грустно скривила губы

— Не боитесь быть откровенной?

— Говорю же, это будет только твой выбор.

— Я надеялся, вы ответите мне, чья это печать.

— Не знаю, но ты или твой предок перешли кому-то дорогу, и этот человек вас сильно ненавидит. Другого объяснения не нахожу. А теперь давай сменим разговор. Долгое молчание — подозрительно. Не стоит гневить его.

Она подняла руку, чтоб снять браслет, но Сар успел спросить:

— А почему Атина не создала пару?

— Не успела.

— Плата — этот медальон?

Талаза кивнула, и стянула с запястья украшение.

— Анида, принеси сладостей! У меня сегодня хорошее настроение.

«Еще бы, — огрызнулся Асаар, — получила хорошую плату, унесла ноги, еще и всем угодила». Тем не менее, пожилая ведьма вызывала уважение. Не каждый сможет так развернуть проигрышную ситуацию в свою пользу.

— Помощницы всегда с вами?

— Почему же? Они не рабыни. Я дарю им счастье и мечты юности, и они благодарны мне. Быть может, Хая скоро захочет уйти, и я отпущу, даже подарю иллюзию на долгое время.

— К состоятельному завсегдатаю?

— Нет! — рассмеялась ведьма. — Ей нравится сапожник, такой же красавец, как и она. Но, если увижу, что они счастливы, обещаю, дети их будут самыми красивыми во всей империи!

Асаар улыбнулся.

— А разве такая красота не проклятье?

— Ну, ладно, убедил! В округе или городе!

Когда закончили говорить о колдовских тайнах, в комнату вернулись Хая и, не мешая беседе, заботливо наложила целебную мазь на рану гостя. Хоть без морока ее руки были огрубевшими, большими, с неухоженными ногтями, но касались умело и ловко.

Сара начало клонить в сон, когда в соседней комнате раздался громкий топот и звук падающих вещей.

Напуганные женщины посмотрели с надеждой, и ему пришлось брать дело в свои руки.

Распахнул дверь и обомлел, а когда из-за его спины высунулись головы хозяйки и помощниц, раздались крики… У Хаи и Аниды от удивления, потому что пред их взором предстала прекрасная высокая женщина со смуглой кожей и волнистыми волосами, да еще совершенно голая, а у Талазы от возмущения. Потому что уродливая коза, с трудом ковыляющая на задних лапах, разносила ее дом.

Отойдя от шока, ведьма безудержно расхохоталась.

— И вот это ты должен был ждать?!

Помощницы не понимали, почему госпожа Талаза хохочет и тычет пальцем, но под руку не лезли.

— Даже если зальете в глотку возбуждающего зелья, при всем желании это можно только сожрать, — вырвалось у Сара, попытавшегося схватить животное за рог и выгнать на террасу. Но коза чувствовала хищника и пятилась, не подпуская к себе. Сар решил, что затягивать не стоит, изувеченному животному все равно уже не жить, и потянулся к ее шее, как в комнате распахнулась от ветра окна, и в темноте угла выступили очертания высокой женщины, похожей на Ану, в полупрозрачном наряде из кровавого адамина.