— Но ведь это была не я, — прошептала Алайна, внезапно сгорбившись, — это не я их убила.

— Да, но такие, как ты. Впрочем, не это важно. Хочу, чтоб ты знала, что я понимаю: ты несешь тяжкую ношу. Но повторюсь, никто и никогда не знает, что может случиться завтра.

— Я перестану быть двуликой? — она хмыкнула.

— Нет. Ты — не перестанешь. Но мир вокруг может внезапно измениться.

— Хотелось бы знать, как именно.

Он пожал плечами, покосился на официанта, который нес кофе и пышное пирожное.

— Я и сам не знаю… Алайна. И должен признать, что мне самому все это нравится меньше и меньше. Скажи, ты пробовала летать?

Двуликая кивнула.

— Да, ниат Эльдор. В тот раз, когда… не стало мамы и папы.

— И когда ты убила крагха. И как тебе удалось с ним разделаться? Он же был огромный, сильный. И ты — маленькая двуликая.

— Сама не знаю, ниат Эльдор. Но я… смогла взлететь. У меня получилось. А он… он как будто опасался мне навредить. Я иногда думала об этом, как же так? Убил моих родителей, а меня боялся тронуть? И я… я не знаю, что на меня тогда нашло. Мне ведь никогда не хотелось кого-то убивать, никогда…

Она запнулась и опустила голову. А подошедший официант принялся составлять на скатерть фарфоровые чашечки с густым, ароматным кофе, пирожное, песочную корзиночку, наполненную взбитыми сливками.

— Как думаешь, насколько высоко ты можешь взлететь? — тихо поинтересовался Мариус.

Мысль, зародившаяся у него совсем недавно, не давала покоя. Это было рискованно, очень. Но могло случиться так, что игра стоит свеч, и что все, что будет сделано, в самом деле будет сделано во благо.

Алайна пожала плечами.

— Думаю, достаточно высоко, ниат Эльдор. У меня не слишком много опыта в подобных вещах, как вы понимаете, поэтому точно сказать не могу.

Этого события Алька ждала с замирающим сердцем. Как объявила Марго, прекрасной традицией Роутона был бал в честь осеннего равноденствия, который обыкновенно проводился в доме ниата Эльдора. И его должность при Святом Надзоре вовсе не при чем, просто так повелось — семья Эльдоров всегда устраивала балы, и даже страж Мариус Эльдор устраивал балы, несмотря на довольно скромное содержание и наследство, которое, в основном, выражалось в долгах.

— Ах, как блистала ниата Ровена, — Марго смешно подкатывала глаза, — какие у нее были дивные туалеты. Вырез, правда, всегда был низковат, на мой взгляд, но… Как сверкали голубые топазы в колье, на ее молочной коже.

— А что, красивая была жена у ниата Эльдора? — интересовалась Эжени, — интересно, а он будет еще раз жениться?

— Больно угрюмый стал, — старушка качала головой, — раньше и то был… светлее, что ли. А сейчас совсем бука. Впрочем, он и маленьким был букой, помню, как же.

— Но угрюмость не должна помешать ему жениться вторично, — не унималась Эжени, — к тому же, я думаю что в Роутоне найдется достаточно девушек, которые с радостью согласятся стать его женой. Так ведь, Алечка?

И бал неотвратимо приближался.

По указанию Эльдора были наняты помощницы на кухню, но, к сожалению, это не избавило Альку от необходимости подносить кушанья. Она хотела попросить, чтобы приор позволил ей не появляться на людях, но не посмела. Да и подозревала, что откажет. Ему-то что? Не на него ведь будут глазеть. И потом, она все чаще ловила себя на странном ощущении, что Эльдор пользуется любой возможностью, чтобы она была у него перед глазами. То требовал, чтобы приносила вечером чай в кабинет, то капризничал по поводу слишком жестких льняных простыней, и тогда Альке приходилось бегом бежать в кладовую, искать чистые простыни и перестилать их. А по утрам вообще взял за моду просыпаться вместе с прислугой и наведываться на кухню, где хозяйничала Эжени, а Алька ей помогала.

Вот и этот бал. Альке было неприятно о нем думать. А еще более неприятно было думать о том, что там будет и полицмейстер с сынком, и еще много таких же, а она вовсе не собирается терпеть мужские руки у себя под юбкой.

Одна была отрада — каждый день она писала Тибу. На удивление, приор сам ее позвал в кабинет, выдал артефакт-почтовик и показал, как им пользоваться. Он оказался настроен на кабинет директора, и Эльдор заверил, что договорился со своим старым приятелем о том, что тот будет читать письма Тиберику. Почтовик оказался простым ящичком с множеством латунных накладок, которые следовало провернуть определенным образом, чтобы отправить письмо. Когда шестерни сцеплялись в нужной комбинации, почтовик окутывало зеленоватое свечение, и письмо оказывалось в почтовике директора.

Альке очень хотелось верить, что ниат директор сдержит обещание и будет читать Тибу ее коротенькие записочки.

Ниат Эльдор не сомневался в приятеле. Алька даже спросила — откуда такая уверенность, ведь директор — занятой человек. Эльдор лишь хмыкнул и сказал, что для него у Фирса время всегда найдется.

Но, как бы там ни было, наступил вечер, когда в особняк Эльдоров стали стягиваться гости. К этому времени в больших гостиных все блестело чистотой, столы были расставлены, закуски источали приятнейшие ароматы, а пирамиды бутылок с выдержанными винами должны были привести в восторг любого, даже самого взыскательного гурмана.