К этому времени погода настолько ухудшилась, что предстояло лететь весь путь в облаках. Но по заданию на испытание надо было "прогнать" последнюю, пятиминутную площадку на номинальных оборотах моторов и Кривошапко, несмотря на облачность, когда легли на курс, установил моторам заданный режим.

Все шло неплохо. Но вот в конце четвертой минуты радист Краснопеев вдруг взволнованным голосом доложил:

–  Командиры, из правого мотора хлещет масло!..

–  Доложить толком: откуда бьет масло! - приказал Кривошапко и продолжал пилотировать самолет по приборам.

Высота полета была слишком маленькой - всего лишь восемьдесят метров.

–  Из правого мотора! - подтвердил Краснопеев.

–  Откуда бьет масло, я спрашиваю?!

–  Масло, товарищ командир, бьет из дренажной трубки правого мотора! доложил Федоскин.

–  Понятно. Борттехник, убрать правому газ, затяжелить винт! Посмотрим...

–  Есть, командир!

По каким-то непонятным причинам масло из картера и бака выбрасывалось в воздух.

–  Вот тебе и дренаж, - произнес тихо Халявин и быстро принялся разглядывать полетную карту. "Аэродром, аэродром... Где этот аэродром с Як-пятнадцатыми? Вот он... Железная дорога, речушка, опушка леса..."

–  Командир, масло бьет по-прежнему! - доложил борттехник. - Мотор подозрительно дымит...

–  Включить противопожарную систему правого мотора! - скомандовал Кривошапко.

–  Есть, командир! - четко ответил Федоскин.

–  Выключить правый мотор!

–  Есть!

–  Аркадий, доверни вправо двадцать градусов. Будем идти к аэродрому истребителей, - сказал спокойно Халявин.

–  Есть довернуть вправо на двадцать!

–  До него недалеко.

–  Понял...

Кривошапко стал плавно разворачиваться вправо, в сторону неработающего мотора.

Но вот выключенный правый мотор стал дымить все больше и больше. В кабине почувствовался запах гари, а через несколько секунд сверху, из-под капота мотора вырвался наружу язык пламени. Дым от мотора клубился за хвостом самолета.

–  Товарищи, вам не кажется, что мы потихоньку горим - сказал спокойно Халявин, но в голосе чувствовалась тревога.

–  Спокойно товарищи спокойно. Земля рядом, сядем в конце концов на фюзеляж... - раздался голос Кривошапко.

Его руки и ноги напряженно держали штурвал и педали, принимая высокую нагрузку полета на одном моторе.

–  Пробивай вниз облака! Идем к аэродрому истребителей! - сказал Халявин.

–  Пробиваю... Федоскин, как работает противопожарная система? - спросил Кривошапко.

–  Нормально. Пламя уменьшается...

–  Хорошо. Все будет хорошо... Высота шестьдесят метров, земли нет...

Наконец, на высоте сорока метров сквозь рваные облака начала просматриваться земля. За нее сразу же "ухватился" Халявин. Он раз, другой, третий посмотрел на карту и землю, посмотрел на железнодорожную станцию, которая быстро уплыла назад под левое крыло, и сказал Кривошапко:

–  Увеличь курс еще на пять градусов. Выпускай шасси. Подходим к аэродрому истребителей. Он совсем рядом.

Кривошапко широко открыл глаза, повернул к штурману голову.

–  Все правильно, командир. Расчет точный. Сейчас будет полоса!

"Какой умница этот молодой штурман, - подумал Кривошапко. - Как он все это так быстро и толково сообразил! Только вышли шасси, и взлетно-посадочная полоса аэродрома Як-пятнадцатых вон уже впереди самолета...", побежала под крыло..."

Правый мотор сильно дымил; едкий дым основательно уже душил всех в кабине. Однако Кривошапко, открыв форточку и прислонив к ней лицо, производил посадку, часто приговаривая:

–  Садись скорее, милая, садись...

Машина, спасенная умелыми действиями экипажа, приземлилась и плавно побежала по посадочной полосе.

Наконец, Ли-2 остановился, к нему тут же подъехала стартовая пожарная машина.

Экипаж, выбросившись на землю, стал помогать пожарным тушить горящее масло.

Когда пожар был потушен, испытатели, усталые, перепачканные копотью и сажей, направились на командный пункт.

Кривошапко тепло посмотрел на Халявина и, положив ему на плечо руку, сказал:

–  Молодец, Леша. Очень хорошо соображаешь в полете.

–  А ты тоже не из робкого десятка. Видно, воробей стреляный...

–  У тебя сегодня, кажется, первый испытательный полет? - словно не слыша ответа Халявина, спросил Кривошапко.

–  Да.

–  Молодец! Из тебя будет толк. Это уж точно!

–  Не знаю, каким испытателем стану, - ответил скромно Халявин, - но только этот полет у меня действительно первый.