Ватрушка оказалась черствой, да еще и с подкисшим творогом, кофе — горьким и пережжённым. С трудом заставив себя проглотить эти яства, чтобы перебить голод, Николай мысленно посмеялся над собой: «Разбаловала тебя Агафья, капитан. Полгода назад ты бы эту булку «на ура» сжевал, да еще и добавки попросил!» С выпечки мысли плавно перетекли на странное поведение девушки. Капитан, машинально прихлебывая отвратительный кофе, нахмурился. Непонятные отлучки магички и ее явное нежелание что-либо объяснять вызывали множество вопросов. В отличие от Макса, Николай не склонен был думать, что Агафья завела интрижку на стороне. Характер не тот. А вот в то, что девушка ведет какую-то свою игру, и ввязалась в нечто опасное — верилось гораздо легче. В конце концов, она уже так делала. «Одна история с безумным снайпером чего стоила. Чуть на нары не угодила, самостоятельная наша…»— проворчал капитан себе под нос. На самом деле до нар в той ситуации магичке было далековато, но свою тягу к самостоятельности она продемонстрировала во всей красе.

Николай переступил окончательно заледеневшими ногами в мокрых ботинках и глянул на часы. До назначенного времени оставалось еще минут тридцать, но, чихнув, оперативник решил, что если не хочет действительно заполучить простуду, подождать лучше в подъезде. Батареи, разумеется, еще не работали, но там хотя бы не было этого пронизывающего до костей ветра.

Лариса Лакс вернулась домой даже раньше обещанного. Но ничего, кроме того, что Николай уже слышал от словоохотливой соседки, она не рассказала. Из двухчасового разговора оперативник вынес только понимание, что никакой любовью в семье погибшего Лакса и не пахло. Новоиспеченная вдова практически ничего не знала о жизни и интересах своего мужа, за исключением его нездоровой тяги к перемене подружек.

— Да мне просто противно стало, — ответила она, когда капитан поинтересовался причиной развода. — То одна, то другая. И все у меня же дома. А мне в эту постель вечером ложиться. Мало, ли, чем такие гулящие девицы болеют.

Подсунув хозяйке на подпись протокол беседы, Николай убрался из неприветливой, будто стерильно чистой квартиры. Только на улице оперативник понял, какие ассоциации вызвало у него жилище Ларисы Лакс. Витрина мебельного магазина. Там за стеклом тоже стоят диваны с идеально чистой светлой обивкой. Кружки без единой пылинки расставлены в буфете по размеру и ручками исключительно в одну сторону. Вазочка на столе занимает геометрический центр пластиковой салфетки с золотым тиснением. А вот человек в таком антураже будет смотреться телом инородным. По крайней мере, оперативник в мокрых носках и гостевых тапочках, которые хозяйка вручила ему прямо у порога в запаянном пакете, чувствовал себя именно так. «Интересно, — усмехнувшись, подумал мужчина, — использованные тапочки она сразу выбрасывает?»

Его мысли прервал телефонный звонок.

— Агафья с тобой? — не здороваясь, спросил Макс.

— Нет, — удивленно отозвался оперативник. — Я ушел из конторы почти сразу после тебя и ее не видел.

— Понятно, — буркнул майор и отсоединился.

— Ну, и что это было? — уже в который раз за последние дни проворчал Николай, недоуменно повертев в руках телефон.

Не особо надеясь на успех, он набрал номер девушки, но механический голос сообщил, что абонент находится вне сети. Плюнув на мокрые холодные ботинки, капитан поехал в контору.

Макс сидел на своем рабочем месте. Его руки лежали на клавиатуре компьютера, но смотрел он при этом почему-то в окно.

— Привет, ваше благородие, — шутливо окликнул его Николай.

— Привет, — откликнулся тот.

— Как дела?

— Хреново, — майор, наконец, прекратил глубокомысленно созерцать кусок затянутого свинцовыми тучами неба в оконном проеме и обернулся.

— Твоя поездка не увенчалась успехом? — предположил Николай, надеясь, что именно работа — причина дурного настроения друга. Впрочем, он не сомневался, что это не так.

— Поездка, как поездка, — пожал плечами Макс. — В доме, где Лакс снимал квартиру, никого перспективного. Семейные с детьми или пенсионеры за семьдесят. Там, где меня бабка прихватила — гарантированно мимо. Прямо на дверь подвала выходит квартира местной сплетницы. Та на любой шорох к глазку галопом несется, а вот из квартиры почти не выходит. Мозги у бабки уже набекрень, считает, что ее собираются ограбить.

— Может и правда собираются? — хмыкнул капитан.

— Ага. Последние тридцать лет, как она мне заявила, — парировал оперативник. — Нет, там крыша уехала давно и с концами. Но любого чужака бабка срисовала бы моментально, а того же Лакса ни разу не видела.

— Так, может, просто не рассмотрела? Как у бабушки со зрением?

— По зрению бабуля нам с тобой фору даст, — невесело ухмыльнулся Макс. — По крайней мере, меня она узнала моментально. А ведь видела максимум дважды. Жильцов после того, как труп нашли, опрашивал ты, а я вошел в подвал, а потом вышел оттуда грязный, как чушка. Так старушенция даже звание-фамилию вспомнила на раз.

— Может, ты не такой уж неузнаваемый был, как тебе казалось? — улыбнулся капитан.

— Может, и не такой, — не стал спорить Макс. — Но бабка, которая жалобу на зомби накатала, меня не узнала. Короче, не шастал никто подозрительный в этот подвал.

— А последний дом? Там было четыре сравнительно перспективных кандидата.

— Это наиболее интересные граждане. Правда, та украинка, на которую соседи гнали за легкое поведение, ни при чем. Когда умирал Лакс, она ездила на Воронина, отмечаться. Народу там тьма, очередь занимают с ночи, и не дай бог отойти, фиг что потом докажешь. Бумаги она мне показывала, все четко.

— Остальные? — Николай припомнил, как сам ходил по жильцам того дома. — Дедок чокнутый что?

— А ничего. Демонстрировал мне модель вечного двигателя, который завистники не пустили в массовое производство в пятьдесят каком-то году. А чтобы бедолага-изобретатель ничего не доказал, прототип испортили, да так, что он до сих пор не работает.