Над кем хочу, Над тем шучу, И все мне сходит с рук!!!

Вернувшись домой с гулянья Ворожея обрушила на дочку град угроз и упреков, требуя, чтобы та вела себя отныне, как подобает покорной дочери и примерной невесте. Но никогда еще не приходилось Ворожее столько слов тратить попусту. На все нападки матери Анна отвечала молчанием, не оправдываясь, не раскаиваясь и не давая никаких обещаний, как того требовала Ворожея.

Увидев, что Анну словами не проймешь, Ворожея от слов перешла к делу. Опасаясь в глубине души, как бы не расстроилась свадьба, Ворожея решила поспешить с венчальным нарядом и, обрядив Анну в незаконченное еще платье, стала выравнивать подол, приметывать кружева, прилаживать оборки.

Анна молчала, еще больше досаждая этим матери.

Условный стук в дверь отвлек Ворожею от ее занятия. Она торопливо направилась в кухню, чтобы впустить вестницу.

Не без тайного злорадства та поведала Ворожее о свидании Анны с Выдумщиком и о сговоре между ними.

Сраженная этим известием, Ворожея ничем, однако, не выдала своих чувств к превеликому разочарованию доносчицы.

Мгновенно приняв решение, старуха запустила руку в тайник, извлекла из него уже знакомую нам склянку с опасным снадобьем и, вручив ее Молчаливой Соседке, шепнула той на ухо несколько слов, подкрепив свои распоряжения золотой монетой.

– Ступай и выполни, - напутствовала старуха свою приспешницу.
– О сделанном молчи. Вернешься - получишь вдвое. Не мешкай. Время дорого.

Кивнув головой, Молчаливая Соседка подхватила свою вязанку и исчезла за дверью.

Ворожея вздохнула с облегчением. "Теперь, - думалось ей, - можно и не спешить".

Решив не досаждать больше дочке, Ворожея окликнула Анну, пожелав ей спокойной ночи.

Ответа не последовало. За дверью было тихо.

– Сердится!
– покачала головой Ворожея.
– Ну и нрав! Крапива! Ничего, выспится, одумается.
– И, не зайдя в комнату дочки, отправилась на покой.

Если бы Ворожея догадалась приоткрыть дверь, то увидела бы, что венчальное платье валяется на полу и комната пуста.

Пока Ворожея беседовала с Молчаливой Соседкой, Анна сбежала из-под родительского крова.

Глава пятая

Клочья тумана окутывали деревню все плотнее и плотнее. Чуть видный огонек мерцал в окне лазоревой лачужки. Напитанный маслом фитилек давал мало света, однако его было достаточно для того, чтобы разглядеть дыры на куртке Выдумщика, которую накануне так искусно заштопала Маргарита. Прилаживая новые заплатки, Маргарита напевала сквозь слезы:

С судьбою своей

Я живу не в ладу.

Заплатки на ветхое

Платье кладу.

Заштопаешь ворот

На локте дыра!

Изорвано все,

Что зашито вчера.

Поверишь в удачу,

А встретишь беду!

С судьбою своей

Я живу не в ладу!

– Говорила я тебе: "Не спорь с тем, кто сильнее. Уступи!" - с упреком обратилась она к брату, который, задумавшись, смотрел на колеблющийся огонек.
– Сколько раз тебя били!

– Ну, били!
– согласился Выдумщик.
– Ни разу в жизни я еще не победил, а ДРАТЬСЯ НАДО! Нельзя уступать, если знаешь, что прав!

– Тебе виднее, - вздохнула Маргарита.
– Ты мужчина.
– И снова принялась за работу.
– Тут дырка, тут две, петли порваны, пуговицы - ни одной!

– Не грусти! Хочешь - все станет иным?! Стоит только захотеть и поверить.

– Иным? Плесень на стенах, земляной пол, дырявая крыша, окошко, из которого только и видно, что камыши да туман? Или, может быть, эта куртка? Нет, не верю!

Выдумщик улыбнулся и легонько дунул на промасленный фитилек в глиняном черепке.

Огонек качнулся и...

– Верь, Маргарита! Верь!

Игра теней и света преобразила лачугу. Ни пятен сырости по углам, ни земляного пола. Стены раздвинулись, окно стало огромным.

– Верь, Маргарита!

За окном - бескрайний простор, громады гор, поля, черный бархат ночного неба, на нем - серебряные брызги звезд.

Одна из них сорвалась с неба и. прочертив на нем сияющую дугу, постучалась в окно. Оно распахнулось. Голубое сияние затопило комнату.

Звезда прильнула к стене, там, где висел осколок зеркальца, за которым была прилажена бумажная роза.

– Веришь?

Слезы высохли на глазах у девушки. Она повеселела.

– Верю, братец! Теперь дело за мной. Сегодня у нас праздник! Гляди! Она тряхнула старенькой холщовой заштопанной скатеркой, и та легла на стол белоснежной, накрахмаленной, с кружевными углами, парадной скатертью. Верю!

И не глиняные кружки и оловянные тарелки ставит на стол Маргарита, а расписную посуду. То ли ешь с нее, то ли -любуйся! Черствая лепешка уже не лепешка, а пышный румяный каравай только что из печи.