Маркус неожиданно резким, каким-то паучьим движением освободил руку — вторым таким же быстрым жестом он буквально дотронулся до бедра Альберта, и Брюн увидела, что теперь Маркус держит пистолет. Фрейлины с визгом бросились врассыпную, Патрис скользнул вперед, закрывая собой сестру, и Эрик повел плечом, заслоняя Брюн. Альберт оторопело смотрел на Маркуса: он и поверить не мог, что его разоружили настолько быстро и непринужденно.

— Нет… — выдохнул Маркус. Пистолет в его руке трогнул, поднимаясь к виску, и этим медленным жестом руководила чужая воля. — Нет, прошу…

Дерек неотрывно смотрел на него. Пистолет уперся в висок Маркуса, и Брюн услышала беззвучный вопль обреченного существа, которое смотрит в лицо своей смерти и лишено возможности сопротивляться.

Выстрел показался Брюн каким-то ненастоящим — так в театре стучат по доскам, когда на сцене идет дуэль. Голова Маркуса дернулась, темные волосы взметнуло фонтаном алых брызг и каких-то серых ошметок, и Маркус рухнул на дорожку.

Брюн ахнула и уткнулась лицом в спину Эрика. Тот повернулся, обнял ее, и Брюн услышала всхлипывания — это заплакала Марселлин, прячась за братом.

Все было кончено.

Дерек слепо провел ладонью по лицу и едва слышно произнес:

— Пожалуй, ваше величество, меня можно не восстанавливать на прежнем месте.

Королева одарила его свирепым взглядом и взяла Марселлин за руку. Девушка снова прильнула к матери, стараясь не смотреть на мертвеца. Патрис снял сюртук и набросил его на покойного, закрывая простреленную голову и искаженное гибельным ужасом лицо.

— Надеюсь, Дерек, я больше не увижу тебя, — холода в голосе Аврении хватило бы на все северные земли. — Уезжай и не возвращайся.

Дерек отдал ей шутливый поклон.

— Слушаюсь и повинуюсь, ваше величество, — ответил он. Аврения хотела было посоветовать ему перестать кривляться, но любое слово в адрес бывшего министра инквизиции сейчас доставляло ей боль.

— Жду вас завтра утром, господин Эверхарт, — когда она обернулась к Эрику, то ее голос звучал сердечно и дружелюбно. — Ваше искусство артефактора будет вознаграждено, как только Патрис поправится.

— С ним все будет в порядке, ваше величество, — произнес Эрик. — Я знаю, как работать с такими заболеваниями.

Аврения кивнула и быстрым шагом направилась в сторону дворца. Дети поспешили за ней. Когда королевская семья скрылась за живой изгородью, то Эрик задумчиво поинтересовался:

— Любопытно, как объяснят чудесное воскрешение принцессы…

Дерек усмехнулся. Приблизившись к мертвецу, он носком ботинка приподнял край сюртука принца и несколько минут смотрел в лицо убитого.

— Иногда лучше всего сказать правду, — произнес он, возвращая сюртук на место. — Так и напишут. «В результате специальной операции министерства инквизиции и службы безопасности короны был разоблачен тот, кто хотел уничтожить королевскую семью…» По-моему, вполне подходит для передовицы, как вы считаете?

Альберт нагнулся, поднял пистолет и убрал его в кобуру. Выражение неприятного удивления до сих пор не покидало его лица. Ловко же разоружили его превосходительство — тут и обидишься, и удивишься.

— Передовицы обычно более истеричны, — ответил он и, обернувшись к брату, произнес: — Пойдем отсюда. Пусть другие займутся жмуром, а я действительно отправляюсь в отставку.

Дерек улыбнулся и ободряюще похлопал Альберта по спине.

— Не стоит переживать, друг мой, — заметил он. — Вы все-таки не асассин.

— И слава Господу и всем святым Его! — воскликнул Альберт.

Навстречу им уже спешила дворцовая охрана, за которой чуть ли не вприпрыжку бежал лейб-медикус. Брюн надеялась, что он успел успокоить фрейлин — наверняка девушки кричали на весь дворец, а уж разговоров им хватит на месяц как минимум. Альберт махнул рукой, указывая направление — охранники обогнали их компанию и свернули на нужную дорожку.

Все закончилось.

Где-то за зданием дворца мелодично зазвенели церковные колокола.

Священник, который только что закончил вечерний молебен и расстался с прихожанами, с удивлением смотрел на компанию, что вошла в храм. Не каждый день увидишь девицу с осанкой и лицом дворянки, но одетую в нищенские лохмотья, в сопровождении трех благородных господ, одного из которых несколько дней назад казнили по личному указу королевы. Но золотые каруны, блеснувшие в сумраке храма, развеяли удивление — священник выслушал просьбу и тотчас же махнул рукой служкам, приказывая готовить свадебную хуппу.