Лион делал вид, что всем доволен, однако стоило ему остаться в относительном одиночестве, лихорадочный блеск его темных глаз и кривящая губы саркастичная улыбка говорили об обратном. Лорду с каждым днем становилось все хуже, но теперь откровенничать со мной о том, что с ним происходит, он не спешил. Зато куда чаще стал разговаривать с Шемой. Они мило болтали, негромко смеялись, но пристальный взгляд мог бы различить в их поведении нервозность и настороженность. К чему бы это?

Лион был натурой деятельной, бездействие и раньше его угнетало, а теперь и вовсе стало нестерпимым. Он все чаще старался вырваться вперед, чтобы хотя бы скоростью и жаром быстрой скачки дать выход накопившемуся раздражению. Но потом возвращался, внешне успокоившийся и улыбчивый. Если бы не излишне настороженный взгляд, я бы ему поверила. Но я не верила. Замечал ли что-нибудь необычное Паллад или поведение Лиона было вполне нормальным? Иногда рассеянно-задумчивый взгляд мага останавливался на молодом товарище, но обычная непроницаемость его лица не позволяла мне с уверенностью сделать вывод. Паллад, озабоченный собственным положением, вполне мог не обратить на Лиона внимания. Размолвок между ними больше не было.

Я тоже делала вид. Вид надменной леди, которая выше житейских забот всяких там людишек. И при этом тщательно прятала разъедающие меня страх и отчаяние. Раньше я боялась того, что ждет меня в покоренном Лаките, теперь я боялась людей, рядом с которыми находилась. Паллад повернулся ко мне новой стороной, я узнала о той его жизни, которую с трудом могла принять - "ты был палачом у Дреза", "не раз отправлялся на поиски тех, кто сбежал из Шолха". Он и раньше не скрывал, что убивал, но "...палачом"? После разговора с Шемой Паллад надел привычную маску холодности и невозмутимости, но теперь в нем появилась какая-то незаметная ранее жесткость, с трудом скрываемое беспокойство, настороженность. По обычно бесстрастному лицу Паллада мне трудно было понять, что он думает, и только нервность жестов выдавала напряжение. К чему это приведет?

Я вообще не могла его понять, а должна бы! Должна, ибо от этого теперь зависела не только моя жизнь. Мой порыв предложить Палладу и Лиону в уплату любую услугу теперь казался самой невообразимой глупостью, которую я могла только совершить. Как это я умудрилась довериться злейшему врагу Лакита - Шолху, и мало того - обещать ему любую плату? Теперь с моей помощью маг получит возможность уничтожить договор, Уговор, как они его называли, столько лет успешно сдерживавший нашествие колдунов Шолха на исконные земли киттов. То, с каким трудом Найсалу когда-то удалось остановить их на границах Лакита, могло быть перечеркнуто одним легкомысленным словом глупой девицы! Я не знала, что способна сотворить на землях Лакита вся неограниченная сила Писцов, но теперь она казалась мне даже более ужасающей, чем оккупация ренейдами. И в этом буду виновата только я одна.

То, что меня могли использовать из-за моих странных способностей не воспринимать магию, было не так страшно. Ведь это касалось только меня. Не Лакита. Меня одной.

Мое слово нерушимо, это верно. Я не могу отказаться от него. Я не могу не исполнить то, о чем попросит Паллад, когда придет время расплаты. Я могу сбежать и сбегу, но проблемы исполнения желания это не решит, пусть и отсрочит. Единственное, что я могу сделать, так это повлиять на Паллада. Заставить его стать на мою сторону. А сделать это будет не легче, чем из Харвизы попасть в Шел.

Теперь мы стали еще больше чужими, чем когда я впервые увидела Паллада в замке дяди - непроницаемого, далекого и совершенно непонятного. Что ж, из этого и будем исходить. Между нами нет доверия. Нужно принять это как данность и искать другие пути влияния.

Теперь я уже не была уверена даже в том, отпустит ли меня Паллад, когда мы прибудем в Панкар, не сделает ли он меня заложницей своих попыток найти Холхару. Вот Шема точно меня не отпустит. Пойти против Паллада она не посмеет, но кто говорит, что ей придется идти против? Да и с Лионом было не все так просто. Лорд все чаще останавливал на мне свой странный взгляд, то ли задумчивый, то ли примеряюще-оценивающий. Он наблюдал за мной и исподтишка, и в открытую, был с Шемой, но крутился рядом со мной, не отходил ни на шаг. Его частое присутствие (в дороге мы все были рядом, но - удивительное дело!
– едущий в трех шагах впереди Паллад или искоса посматривающая Шема были далеко, а вот вольно качающийся в седле в трех шагах позади Лион был рядом, близко, его взгляд сверлил мне спину) заставляло держаться настороже. Чего-то ожидать от него? В лечебнице, да и в начале нашего пути мне казалось, что лорд немного в меня влюблен, он очаровательно смущался и старался быть галантным. Но сейчас его внимание было другим - властным, хозяйским, подчиняющим. Он знал, что в его обществе я чувствую себя неуютно, и пользовался этим.

Из трех моих спутников я не могла положиться ни на кого, у каждого из них были намерения воспользоваться мною, моим телом, моими способностями или возможностями. Как же глупа я была, считая, что опасности ждут меня впереди, что самое трудное - преодолеть собственную гордость и научиться скрываться от ренейдов в родном доме. Опасность была рядом, а скрываться приходилось от тех, кого еще вчера я считала своими добрыми попутчиками. Ненавидеть того, кто огнем и мечом разрушает Лакит, легко. Куда сложнее научиться различать врага в том, кто кажется другом.

И чем ближе мы подходили к цепи гор Кэйкитов, тем отчетливее я понимала, что решение следует найти до того, как мы пересечем горы. Сомнений не было - мне нужно бежать. Но как? Сейчас за мною пристально следили три пары глаз, каждая заинтересованная во мне по-своему. Сейчас я и шагу не могла ступить, чтобы не оказаться в чьей-нибудь компании. Какой смысл бежать, зная, что тебя нагонят в лучшем случае пару часов спустя? Мои способности заметать следы были смехотворны, мои шансы скрыться в чистом поле от прирожденных охотников, какими были Паллад и Шема, были ничтожны. Мне нужна была привычная обстановка - город, люди. Но где их взять среди холмов и бесконечных долин южного Думхерга?

Помогла, как ни странно, подкова.

– Ваша лошадь хромает, леди, - раздраженно проворчала вдруг Шема, спускаясь со скального уступа вниз, на тропинку, по которой мы ехали. Магичка осматривала окрестности, для чего взобралась на торчащую между холмами словно палец скалу, - Неужели Вы этого не чувствуете?

Признаться, никакой хромоты я не ощущала. Мое многострадальное седалище за две недели превратилось в болезненно ноющий камень, а тряска в седле никогда не напоминала мне мягкое и плавное покачивание в обитом войлоком и обложенном подушками паланкине, а потому кочкой больше, кочкой меньше - разницы для меня не было. Я заметила бы разве что скалу, если б лошадь встала перед ней столбом. А легкое припадание животного на левую заднюю ногу я приняла просто за неровности дороги.