Было темно, лишь голубой карбунук и крохотные светлячки освещали пещеру, играя и отражаясь в прозрачных водах.

Еще пара шагов и дорожка закончилась, переходя в неглубокий ручеек с ровной и гладкой галькой. Вокруг моих ног плавали разноцветные рыбки, которые совершенно не боялись и то и дело касались ног, щекотали стопы.

Я шла вперёд, волоча намокший подол платья, смотря только перед собой и зная, что Леонард идёт мне навстречу по такому же ручью. Как тяжело мне давался каждый шаг, я чувствовала на себе чужие взгляды. Боги, статуи которых располагались по разные стороны пещеры, наблюдали за мной.

Суровый отец с огромной секирой, нежная Мать с распущенными волосами и длинной жемчужной нитью на груди, хитрый Сын — плут и насмешник, вершитель судеб и наше проклятье.

Леонард шел мне навстречу и наши пути соединились, как и ручейки, направляющие нас. На нём тоже была ритуальная одежда: не по размерам широкая и свободная белая рубашка, подпоясанная ремнём, тёмные штаны и растрёпанные волосы.

Его взгляд я тоже чувствовала, но глаз не поднимала, молча подавая ему руку.

Так не говоря ни слова, держась за руки, мы подошли к огромному дереву, в подножье которого стоял алтарь из серого камня с белыми крапинками и черно-зелёными прожилками, украшенный выбитыми письменами. На нём стояла золотая чаша с водой, круглый ароматный каравай и белоснежная лента, именно от неё я не могла отвести взгляда.

Дерево, под которым мы стояли, тоже было необычным. Два тонких ствола переплетались между собой, как тела влюблённых, а между ними был один единственный совсем небольшой просвет. Именно через него, с помощью зеркал на наши руки должен был упасть первый лучик рассветного солнца.

— Айола Элис Белфор и Леонард Маркус Торнтон, — произнёс жрец в алой тунике. — Два создания света, два отрока, решившиеся на самый важный шаг в жизни. Шаг в будущее. Светлое и общее.

Старец поднял руки над головой и стал нараспев читать молитву на древнем языке, которая эхом проносилась по пещере.

Леонард осторожно сжал мою ладошку, и я передёрнула плечом, чувствуя непонятное волнение. Ощущение, что за нами подсматривают, не проходило.

«Неужели Боги тут? Но почему? Это рядовой брак, в котором нет ни капли любви, лишь голый расчёт и ничего больше. Благословение мы никак не могли получить…»

— Успокойся, — шепнул почти муж, заметив моё замешательство.

Кивнула и попыталась сосредоточиться на словах жреца, венчающего нас.

— Уже скоро рассвет, — произнёс старец, опуская руки и осматривая нас нечеловеческим взглядом ярко-голубых глаз. — Рассвет вашей новой жизни, дети мои.

Лео сильнее сжал мою руку и потянул к алтарю, надо было подойти ближе, подставить наши запястья, чтобы их соединили навек, но я не могла.

Голова гудела от насмешливого голоса Сына.

«Уверена, что готова?…»

«Сделай шаг, девочка», — шептала Мать.

«Доверься ему», — требовал Отец.

Не может этого быть… не может.

— Айола? — подал голос Леонард, и я растерянно огляделась, прижимая другую руку к груди.

Как же так? Может игра расшалившегося воображения?

— Айола? — уже требовательнее позвал меня жених и я впервые взглянула на него.

— Что-то не так, дитя? — встревожился жрец.

Взгляд Торнтона завораживал, притягивал и тревожил и без того испуганное сердечко.

— Нет, — я мотнула головой и сделала последний шаг, позволяя связать руки.

— Будь опорой мужу своему, — произнёс старец, касаясь моего лба большим пальцем. — Сохрани очаг в тепле, подари детей крепких и сильных. — Затем повернулся к Леонарду. — Будь силой, защитой и стеной для жены и детей своих. Оберегай от всех напастей. И храните верность друг другу, дети. В этом ваша сила и мощь. Вас и ваших потомков.

— Да, Великие, — одновременно произнесли мы, зная, что устами жреца с нами сейчас говорят Боги.

— Разделите эту пищу между собой, как разделите жизнь свою. Чтобы она была полной чашей и сытным достатком.

Старец взял в руки кубок и первым протянул его Леонарду — как мужчине и главе нашего дома.

— Пей, сын мой.

Затем подал мне.

— А теперь ты, дочь моя.

Это была вода, но какой сладкой она мне сейчас показалась. Словно и не вода вовсе, а сладкий нектар.

— Теперь хлеб. Кормите друг друга, дети.

Мы в точности выполнили его распоряжения. Каравай был вкусным, тесто буквально таяло во рту, не вызывая жажды, как бывает с обычным хлебом.

— Помните о своих клятвах. Помните о том, кто вы друг для друга, — с улыбкой произнёс жрец, оглядывая нас. — Да свершится магия Богов!

Тонкий, совсем слабенький оранжевый лучик упал на наши соединенные запястья, полыхнул красным огоньком, заставляя задержать дыхание, и засиял ещё ярче и еще. Мне казалось, еще немного, и я просто ослепну от этой красоты. Солнечный луч не может быть таким ярким. Но он горел, окружая наши руки волшебным светом.