– Кстати, о пистолетах, – сказал я. – Как продвигается?

– Хреново, сука, продвигается, – сказал он. – Ума не приложу, с какой стороны к этой проблеме вообще подступиться. Где, ты говоришь, ты свой навык оторвал вообще?

– Случайно выпал.

– Физрукам везет, – сказал Виталик.

– Сам дурак.

Но в чем-то он был концептуально прав.

Систему придумали хищники и для хищников. В игровых мирах было созданы такие условия, что травоядный возвыситься просто не мог. Так или иначе, но все равно придется кого-то жрать.

И самая большая подлость заключается в том, что самоустраниться и заявить “я в ваши игры не играю” все равно не получится. Найдут и отбуцкают где-нибудь за углом, и останется после тебя только строчка в чьем-то чужом киллрейтинге. Раздавят, как муравья, и не заметят. Тому же Соломону стоит только неловко задеть плечом кого-нибудь низкоуровневого, и поминай, как звали.

Хоть на улицу не выходи.

Тоже не вариант. Дом разрушат, город захватят, страну развалят.

Взять того же Кэла. Он ведь тоже не от хорошей жизни в эту свою магическую академия подался, а потом в клан вступил. Он это сделал, потому что других перспектив у него и не было. Тут ведь феодализм во все поля, и право сильного рулит, и будь ты хоть сто раз пацифистом и непротивленцем злу насилием, тебя все равно кто-нибудь обязательно зашибет, просто потому, что может.

Махатмы тут не выживают.

– Такие вот, сука, игры, – сказал Виталик, когда я поделился с ним своими сумбурными соображениями.

– Лучший вид на эти игры – если сесть в бомбардировщик, – сказал я, поднимаясь со стула. Салун в этот момент слегка шатнуло, или меня в этот момент слегка шатнуло, пришлось опереться на поверхность стола.

– Далеко собрался, Чапай?

– Надо, – сказал я.

– Раз надо, так, сука, надо, – согласился Виталик и вернулся к изучению пистолета.

Я нашел трактирщика и спросил у него, где здесь удобства, так как выпитое пиво начало проситься наружу. Удобства оказались на улице.

Выйдя из салуна через заднюю дверь, я достал из инвентаря трубку и закурил. Для полного соответствия антуражу вестерна хотелось бы облокотиться на коновязь, но коновязи во внутреннем дворе не обнаружилось. Пришлось просто опереться спиной о стену.

Ночь уже полностью вступила в свои права, над городом развернулось полное небо звезд, воздух был прохладен и свеж, и где-то даже стрекотали цикады (или какие-то другие твари, издающие похожие звуки), и на какое-то мгновение все мои тревожные чувства отступили на задний план, и на меня снизошло спокойствие.

На какой-то миг мне даже захотелось плюнуть на противостояние Системе, на чокнутого Элронда с его Второй Директивой, на прокачанного Соломона с его холодной ненавистью и космическим кораблем, на бешеного зомби с читерским дробовиком, остаться здесь, завести ферму на приличном удалении от города, крутить хвосты коровам, перегонять стада, гарцевать на лошади, отстреливаться от индейцев, то есть, от серых орков, и попросту забыть о том, что есть и другие миры, и Система неумолимой поступью движется по Вселенной, и ее чертову разведчики все еще бороздят просторы галактики в поисках новых планет, которые будут принесены в жертву древнему замыслу Архитекторов.

Это была бы честная, в меру скучная жизнь, и ненадолго эти перспективы так меня захватили, что я даже упустил из внимания тот факт, что понятия не имею, существуют ли в этом мире коровы, лошади или какие-то их аналоги. Это была бы не жизнь, а мечта. Не самая популярная, но все же… Романтика диких прерий, закон фронтира, молодые и злобные выживут и прочее “старикам тут не место”.

Возможно, через пару лет, или даже раньше, я и сам озверею от такой жизни, но можно же хотя бы попробовать?

Нет, нельзя.

Смахнув невольно набежавшую слезу, я выбил трубку о каблук, убрал ее в инвентарь и направился к удобствам. Идти до удобств было недалеко, всего шагов тридцать, и часть пути пролегала в тени какой-то хозяйственной постройки.

Когда я проходил мимо сарая, в этой самой тени что-то сдвинулось, я заметил это краем глаза, но не стал заострять внимание, потому что не был собран и насторожен, а наоборот, был немного пьян, слегка расслаблен и довольно меланхоличен.

В конце концов, я всего лишь человек, а не машина для убийства, и не могу быть настороже все двадцать четыре часа в сутки, или сколько у них тут эти сутки длятся, я этот нюанс тоже не выяснял.

Затем произошло сразу несколько вещей.

Я наконец-то добрался до удобств и протянул руку в дверной ручке.

Обеспокоенный моим долгим отсутствием Виталик вышел из трактира и, поскольку был гораздо более трезв, чем я, сразу обнаружил неладное.

– Чапай! – крикнул он.

Я обернулся и увидел выступившего из тени сарая Питера, уже изготовившегося вонзить отравленный стилет мне в почку. За его спиной скорее угадывалось, чем обозначалось, какое-то смазанное движение, и в следующий момент Питер взорвался фонтаном кровавых брызг, а его убийца вывалился из стелса.