Заполучив последнюю часть шифра, они все вместе покинули Иннис.

— Значит, все эти шифры твой отец прятал в тот момент, когда вы с Абигайл прятались под защитным барьером? Расстояние пусть и небольшое, но к чему такие предосторожности?

— Мне остается только гадать, — со вздохом сказала Алексия, крепко сжимая ладонь сестры в своей руке. — Он явно хотел удостовериться, что дневник прочту только я или Эбби, и больше никто другой.

— Что же в нем такого? — нахмурившись, произнес Джувенел.

Алексия вскинула голову.

— И я хотела бы это знать.

— Узнаешь, — улыбнулся Скользящий. — Три части шифра у тебя.

— Четыре, — поправила его Алексия.

— Асхарандж, Эльсбра, Иннис… А четвертая?

Улыбнувшись, Алексия постучала пальцем по виску.

— В моей голове. Простенькая комбинация, которой в шутку — как мне тогда казалось, в детстве научил меня отец. Мы забавлялись, обмениваясь друг с другом зашифрованными записками. И только теперь я поняла, что все это было не напрасно. Что это не было забавой. Отец учил меня, выжигал шифр в моей памяти. Значит, уже тогда он знал, что спустя года шифр может мне пригодиться.

Алексия покачала головой, пробормотала:

— Безымянные Боги, во что же он ввязался?

Алексия едва дождалась заката — нетерпение, словно смешавшись с ее кровью, жгло вены изнутри. Слияние, возвращение в Альграссу, пробуждение в родном доме… Едва прошло головокружение, Алексия поднялась в комнату сестры — знала, что та в порядке, но не проверить просто не могла.

— Котенок, я буду в кабинете отца.

Эбби улыбнулась ей. На листке бумаги, лежащим на кровати рядом с сестрой, Алексия увидела смутно знакомые знаки.

— Я учу руны, которые показывал мне Джувенел, — с гордостью ответила Абигайл.

— Умница. — Алексия улыбнулась, чувствуя, как теплеет на душе.

— А мне можно будет сделать такие же татуировки, как у Джувенела? Алексия закашлялась от неожиданности.

— Не… думаю. Если только совсем маленькие и неприметные, необходимые для призыва магии. Иначе… Нам обеим попадет от отца, и мне — гораздо больше.

Абигайл помолчала, глядя в окно, потом тихо спросила:

— Ты думаешь, мы найдем папу?

Алексия села у ее кровати, сжала узкие ладошки.

— Найдем. Обязательно найдем.

Эбби улыбнулась, чуть приободренная. Алексия даже представить боялась, каково приходилось Абигайл. Мамы она не помнила, отец исчез, а сестра мотала ее по всей Бездне в погоне за призраком. Вот только успокаивать себя было нечем. Алексия знала, что, рано или поздно, найдет отца — просто не могло быть иначе, — но что потом? Бездна ведь, однажды появившись, никуда уже не исчезнет. А это значит, Эбби — как и всем жителям Альграссы — каждый день нужно придется сражаться за свою жизнь.

Вот только когда рядом с тобой родные люди, сделать это намного проще.

Алексия вышла из комнаты сестры, аккуратно прикрыв за собой дверь. Прошла в кабинет отца и села за стол, заваленный книгами и картами. Положила рядом три пластинки; четвертую часть шифра — ту, что хранила в своей голове — перенесла на листок. Все готово, наконец все готово.

Время словно остановилось. Стихли звуки, погружая ее в некий вакуум, в замершую реальность. Сейчас не существовало ничего, кроме зашифрованного дневника отца.

Много переживаний, воспоминаний о прошлом, в котором его жена еще была жива. Алексия с трудом читала эти строчки из-за набегающих на глаза слез. Казалась, каждая страница была пропитана любовью отца к ее маме, буквально кричала о ней.

Но затем ее тоска сменилась настороженностью, слезы высохли на щеках, взгляд стал цепким и внимательным.

Я не знал ее настоящего имени — или знал, но позабыл. Я называл ее Сновидицей. Девочка с уникальным даром и глазами цвета расплавленного золота. Когда я случайно повстречал ее в Альграссе, ей было около десяти. Такая юная, она поражала своей мудростью и глубиной познаний. Ей с детства снился неведомый мир, который она называла Бездной. Мир дикий, опасный, живущий по своим собственным законам. Мир, в котором жила магия.

Впервые услышав об этом, я едва не рассмеялся. Ведь магия всегда представлялось мне лишь плодом чьего-то воображения, домыслом, безумной фантазией. Я жил в эпоху, когда люди верили, что их мир — мой мир — единственный существующий во вселенной.

Сновидица грезила тем миром, она стала той, кто открыл людям Альграссы Бездну, вызвав Слияние. После она исчезла.

Оружие, которым она открыла вход в Бездну, создав разрыв между двумя реальностями, я запечатал в храме Аласкапар.