Любовь Сьюзен наполняла ее, когда отец слабо потянулся к руке Джима, соединяя их со Сьюзен на своих коленях.

— Сьюзи, ты сделала правильный выбор. Я сказал тебе подумать.

— Отлично, папа. Самое время сказать: ”Я же говорил", — саркастически заметила она. — Но да, я сделала правильный выбор и не собираюсь сдаваться.

Отец повернулся к Джиму.

— Я хочу называть тебя своим сыном.

Джим очаровательно улыбнулся.

— Ну, мне нужно еще немного поработать над собой, чтобы заслужить это, но я был бы польщен, если бы вы так обо мне думали. — Он посмотрел на Сьюзен, и ее сердце растаяло. Она не нуждалась ни в матери, ни в сестре. Эти двое мужчин, и, возможно, Эрик были ее семьей, и этого ей было достаточно. В комнате было больше любви, чем когда-либо существовало во всем доме, в котором она выросла.

Она попятилась, увидев, что санитары подходили, чтобы вывезти ее отца.

— Я буду ждать тебя в машине скорой помощи, отец. Я поеду с тобой. — Она смотрела ему вслед, прислонившись к Джиму, чтобы не упасть. Сьюзен не могла представить, насколько лучше стала ее жизнь с ним. Два месяца назад она думала, что счастлива настолько, насколько было возможно. Конечно, у нее были проблемы с несколькими людьми, распространяющими слухи, но кроме этого она существовала без проблем в своем уединенном мире.

Но теперь Сьюзен видела, как несчастна была, и кроме того, не могла сделать это для своего отца без помощи Джима. Она и так едва сводила концы с концами.

— Эй, мисс Макгрегор, почему бы тебе не поехать с мистером Уэйдом? Я была бы более чем счастлива поехать с твоим отцом и убедиться, что он чувствует себя как дома, — предложила Бриджит.

Сьюзен начала качать головой, но Джим сжал ее руку.

— Тебе следует отойти. Я знаю, что у тебя есть опыт и полномочия, чтобы все сделать, но это твой отец. Ты должна отступить, прежде чем твои эмоции перевесят твои рассуждения.

Она неохотно согласилась и поблагодарила Бриджит, когда они направились к лифту и спустились на первый этаж. Джим нес папку со всеми подписанными документами, а Бриджит получила огромный пакет инструкций и информации о состоянии отца, ожидаемом лечении и режиме приема лекарств. Сердце Сьюзен колотилось в груди, и она почувствовала невероятную тревогу, как будто не могла поверить в то, что все это было на самом деле. Однако жар, исходивший от руки Джима, когда он переплел свои пальцы с ее, не был сном, и девушка сделала глубокий вдох, пытаясь избавиться от дурных предчувствий.

Когда они подъехали к дому Джима, Сьюзен стояла у входа, ожидая "скорую помощь", которая, по-видимому, была в нескольких минутах позади них. Она воображала, что все идет наперекосяк, но после того, как все случилось, ее отца уложили в новую кровать с новыми простынями и подключили к мониторам, аппаратам и капельнице менее чем за полчаса.

Медики ушли, она поблагодарила их, и подумала о том, чтобы послать им домашние пирожные или что-то в этом роде. Потом Сьюзен стояла в дверях новой комнаты отца, прислонившись к косяку, и наблюдала за тем, как его боль снова начала утихать, и он мирно отдыхал.

ГЛАВА 13

Джим видел счастье, сияющее в глазах Сьюзен, и впервые с тех пор, как потерял Трину, ему показалось, что он чувствовал себя бодрым. Бриджит суетилась вокруг больного, проверяя, все ли устроено правильно, и спросила Сьюзен об одежде для пожилого мужчины. Сьюзен растерялась, и Джим понял, что она не собиралась возвращаться к матери и паковать вещи.

Он вышел вперед и сказал:

— Я позабочусь об этом. Фланелевая пижама подойдет?

Бриджит кивнула.

— Вообще-то, фланелевые пижамные штаны просто идеальны. И нам понадобятся боксеры, потому что он на катетере. Короткие рукава лучше. Футболки. Мы можем добавить одеяла, если он замерзнет, но рукава будут мешать трубкам и проводам.

Джим поморщился, думая обо всем, что накачивалось в тело больного, и пообещал себе, что никогда не доживет до такого состояния. Он знал множество других способов выйти из дома мирно, не переживая из-за обострения смертельной болезни.

Наконец, он вывел Сьюзен из комнаты и пошел на улицу, чтобы покурить. Он был в отчаянии, потому что не курил в течение, по крайней мере, двух часов. Для этого он был слишком заядлым курильщиком. Джим печально улыбнулся Сьюзен.

— Знаешь, мне все это нравится, и я рад, что могу так сделать. Тем не менее, единственная жертва, которую я приношу, это то, что я больше не могу курить внутри.

Выражение лица Сьюзен было мелодраматичным, ее опустошение ощутимым.

— Прости, Джим. Я даже не думала об этом.

Он закатил глаза и нежно обхватил ее подбородок, прижимаясь губами к ее губам.

— Ничего страшного. Я просто буду двигаться быстрее, когда будет очень холодно. Кроме того, ты не можешь сказать мне, что, как медицинский работник, ты не думала о том, чтобы попросить меня выйти.