Вячеслав с неохотой ответил, что стоило ему погрязнуть в своих мирах, как жена начала испытывать недостаток внимания. В итоге женщина просто забрала дочь и сбежала. Арсений был поражен тому, что такое вообще возможно. Выйдя после во двор, он увидел там друзей и не преминул им рассказать о судьбе писателя. Артём, казалось, проникся сочувствием к Вячеславу и даже подошел взглянуть на его окна.

Бог Шарфиков всё так же вальяжно ходил по двору, разглядывая деревья, как вдруг, вскрикнув, он указал на ветку одинокого клёна, возле третьего подъезда дома номер двадцать пять по улице Василия Перова. Дети прекратили обсуждения и взглянули на дерево. Даже Валентина заинтересовалась происходящим. На нижней ветке клёна висела, зацепившись хвостом, тельце маленькой белки. Оно не шевелилось.

Но не труп белки впечатлил Бога Шарфиков, а другая, живая белка, которая сидела рядом и упорно пыталась поднять своего погибшего товарища обратно на ветку. С таким усердием она это делала, что смогла-таки затащить бездыханное животное на дерево и, взяв его в зубы, умчалась в сторону дупла в стволе. Пока весь двор дома номер двадцать пять по улице Василия Перова стоял ошеломленный этим действом, откуда-то со стороны внешнего мира раздался тихий кашель.

Здесь стоит немного рассказать про сам дом. Это было небольшое пятиэтажное здание пятидесятых годов прошлого века, с барельефами над каждым из трёх подъездов. Войти во двор этого бежевого дома можно было только через старую белую арку, отделявшую это строение от прочего мира со своей бесконечной суетой. Дом номер двадцать пять по улице Василия Перова стоял особняком от всех прочих, в тени раскидистых дубов и клёнов. В его дворе всегда царило спокойствие. Даже дети, игравшие там почти ежедневно, не привносили в эту идиллию ничего того, чем обычно чреваты детские игры – нервного оживления и бессмысленного хаоса.

С двух сторон бежевое здание было огорожено стеной, напротив подъездов красовалась задняя часть какого-то старого дома, где никто не жил, и деревья, его окружающие, а с четвёртой стороны к дому примыкала старая брошенная закусочная. Когда Арсений спрашивал у родителей об этом полуразрушенном домике, то ему рассказывали что, ранее в нём находился бар, в который ходили в основном полицейские. Почему именно они – было непонятно.

Владел пабом человек по имени Пётр Немцов. На его полуседой голове всегда была повязка, скрывавшая, по предположениям многих завсегдатаев, залысину. Петру Немцову было всего сорок три года, но выглядел он на все шестьдесят. Бармен был очень мрачный, с тяжелым взглядом и сетью морщин на лице. Казалось, в этом человеке собраны все горести мира. Когда он умер, никто даже не удивился.

За неимением персонала закусочную закрыли люди из управы района, к великому неудовольствию полицейских. В тот день, когда двору дома номер двадцать пять по улице Василия Перова довелось лицезреть погибшую белку, закусочная обрела новую жизнь: её купил некий Александр Власов. Он быстро запомнился двору отчасти из-за своего кашля, который нередко предшествовал появлению этого солидного, чуть тучного и улыбчивого человека. Александр нередко пытался вылечиться от своего хронического недомогания, но всякий раз терпел крах и сводил попытки выздороветь к ношению на шее шарфа, по мнению Бога Шарфиков, абсолютно восхитительного.

Власов достаточно быстро привел бар в порядок, к неудовольствию Якова и огромной радости полицейских, для которых проницательный Александр всегда делал скидку. Через неделю после своего появления во дворе дома номер двадцать пять по улице Василия Перова Власов сделал его гораздо более многолюдным. Артём, гуляя как-то во дворе, увидел возле мусорных баков перевязанную бечевкой стопку тетрадей. Из интереса взглянув на верхнюю, мальчик долго читал её, а затем, взяв домой, спрятал у себя за шкафом и потом ещё долго изучал втайне ото всех.

Тем временем появились люди, протестовавшие против паба у них во дворе. Например, Яков, который, будучи известным противником алкоголя, упорно подначивал соседей помочь ему избавить двор от этой заразы. Власов никак на это не реагировал. Только изредка махал Якову рукой, проходя мимо него, чем приводил последнего в ярость, отчего мужчина неизменно ломал ту часть корабля, которую держал в ладони. Александр очень гармонично вписался в этот двор.

Он даже несколько раз выслушивал рассказы детей о том, как сложно учиться в четвёртом классе. Бог Шарфиков, уже считавшийся полноправным участником жизни двора дома номер двадцать пять по улице Василия Перова, пару раз приглашал Власова принять участие в их с Виктором дискуссиях. Виктор так и вовсе радовался всему, что происходило. Одна Валентина продолжала сохранять отрешенность, поддерживая амплуа. Однако в подлинности её настроений можно было усомниться после одного случая.

Однажды, когда Анна Александровна и Арсений вывели погулять маленького Дмитрия во двор, Арсений впервые увидел, как Валентина изменила своеобычное тревожное спокойствие на невольно возникшую радость при виде одного мужчины.

Больше всех, пожалуй, удивился сам мужчина. Звали его Аркадий, и был он отцом Артёма. Аркадий Сергеевич воспитывал сына в одиночку и никак не ожидал к себе повышенного внимания со стороны столь необычной особы. Да чего уж там, сама Валентина – и та не ожидала от себя такой реакции. Она всего лишь улыбнулась и слегка привстала со скамейки. В этом не было бы ничего такого, если бы это был кто-то другой. Но это была Валентина. Та Валентина, которая будет игнорировать всех, кто попытается с ней заговорить. Эта Валентина сейчас сама сделала шаг навстречу другой душе. Впервые. Тем не менее, при более тщательном разборе этой ситуации, можно было вспомнить, что ранее эти два человека не пересекались, потому как Аркадий Сергеевич выходил из дома только по вечерам, когда Валентины уже не было во дворе.

У Виктора это событие спровоцировало нечто вроде умиления, а Бог Шарфиков весь день ходил по двору дома двадцать пять по улице Василия Перова с глупой улыбкой на губах. У самой Валентины, а заодно и у Артёма, это проявление симпатии вызывало не иначе как стыд. Аркадий Сергеевич был скорее в растерянности. Когда Арсений спросил у Анны Александровны, что она думает на сей счёт, то женщина неопределенно махнула рукой. Мальчик начал замечать, что мать часто пропускает его слова мимо ушей. Со временем Анна Александровна вовсе сократила часы своего появления вне дома до возмутительного минимума.