Вячеслав ответил более чем доходчиво. С этого дня Арсений приобрёл привычку искать причины своей очередной тоски. И каждый раз убеждался, что их только две: перемены и неоправданные ожидания. На следующий день, выйдя прогуляться с маленьким Дмитрием, Арсений наблюдал за белкой, всё так же скакавшей по дереву, от ветки к ветке, а затем к дуплу. Во дворе дома номер двадцать пять по улице Василия Перова стояла теплая погода. Прекрасный майский вечер: солнце ещё не полностью зашло, дети играют на асфальте.

Семья Кирилленко по традиции вышла на вечернюю “продышку”, как они это называли. Все Кирилленко сидели на дальней от Валентины (вся семья терпеть не могла несчастную женщину, считая её сумасшедшей) скамье и что-то обсуждали, неодобрительно поглядывая на всех прочих людей во дворе. В семье Кирилленко было шесть человек: бабушка Ксефа, дочь её, Агафья, зять её, Пётр, внучка её, Виктория и два брата-близнеца – Алексей и Александр – тоже внуки бабы Ксефы. Казалось, семья Кирилленко ненавидит всех и вся. Собственно, так и было. Они третировали буквально каждого, кто не входил в их клан, но частенько затевали ссоры и друг с другом. Так, например, из-за дородности бабы Ксефы одному из близнецов приходилось каждый раз сидеть на асфальте. И когда Лёша и Саша дрались друг с другом за место на лавочке, Бог Шарфиков всерьёз боялся, что они друг друга убьют.

Так вот, в тот майский вечер семья Кирилленко тоже вышла на продышку и как раз хотела её закончить, как вдруг во двор дома номер двадцать пять по улице Василия Перова вошла целая процессия из трёх полицейских и Виктора, во главе которой шёл Александр Власов. Власов указал на Кирилленко, и полицейские направились к семейству. Баба Ксефа сразу почувствовала что-то неладное. Полицейские подошли к сборищу клана скандалистов и доложили примерно следующее: семья Кирилленко обвиняется в причинении вреда имуществу Александра Власова. Баба Ксефа рассмеялась в лицо участковому и сказала, что доказать это нельзя.

Полицейский указал на Виктора и сообщил, что тот является свидетелем и легко укажет на тех, кто рисовал граффити и бил окна. Баба Ксефа вновь расхохоталась. По её мнению, Виктор был самым смехотворным свидетелем обвинения за всю историю полиции. Никто не поверит ему, потому что Виктор – бездомный. Один из полицейских резонно заметил, что у судьи и впрямь могут возникнуть сомнения насчёт такого свидетеля. Участковый согласился. Баба Ксефа уже была уверена в своей победе, как вдруг подошедший к ней Власов сообщил очень интересную вещь. Оказывается, после дурно пахнущего бомжа, которого, скорее всего, подослали Кирилленко, Александр решил, что с него хватит и установил небольшую камеру, которую не так просто заметить. Пока он говорил всё это, баба Ксефа менялась в лице, а остальные Кирилленко в страхе застывали, понимая, что их ждёт заслуженное наказание.

Когда семья уходила со двора в сопровождении трёх полицейских, Власов и Виктор, довольные своим аутодафе, подошли к Богу Шарфиков, который только и сделал, что похлопал им двоим. Виктор смущённо поправил очки с зелёными стёклами, а Александр предложил пойти и выпить за победу. Бог Шарфиков согласился, но, извинившись, сказал, что алкоголь пить не будет. Из-за стены донеслось громогласное высказывание бабы Ксефы, сопряженное с отменной бранью на непонятном языке, из которой выделилось слово “капости”.

Власов, Виктор и Бог Шарфиков рассмеялись, а маленький Дима вдруг громко и отчётливо произнёс:

–Капости!

Двор замолчал, и все, кто там был, взглянули на мальчика. Арсений поспешил увести брата со двора и сообщить родителям, что Он наконец заговорил. Чуть позже, когда уже почти совсем стемнело, Бог Шарфиков, выйдя из паба, где остались Виктор и Александр Власов, взглянул на окна и рассмеялся. Сев на среднюю лавочку, он прошептал:

–Вот почему так бывает – самые изощренные гады, которые подсылают бомжей и выбивают стёкла в итоге ловятся на самом банальном и простом, и для победы оказывается необходимо лишь сделать один-единственный шаг? Почему так бывает? Разве глупа семья Кирилленко хоть в чём-нибудь, кроме тупой злобы на мир?

–Глупы, – отозвался кто-то со скамейки Валентины. Бог Шарфиков вздрогнул и посмотрел туда. На лавке сидел Артём. Мальчик улыбнулся и продолжил. – Конечно, они глупы. Продумывают всякие мелочи, забыв о банальных мерах предосторожности. Да попасться на таком может только полный идиот! А знаешь, в чём ещё они глупы? – Бог Шарфиков помотал головой.– Они переехали сюда и считают, что могут тут хоть что-то изменить. Я живу в этом дворе двенадцать лет и могу точно сказать, от нас здесь ничего не зависит. Чего бы мы ни хотели изменить, если дом этого хочет, то оно и останется. Да, чёрт подери, Кирилленко глупы уже просто потому, что переехали сюда! Ты согласен?– Бог Шарфиков посмотрел на Артёма и сказал:

–Согласен. Знаешь, а ты ведь взрослее, чем должен быть,– мальчик хмыкнул.

В три года Дима уже говорил. Каким-то непостижимым образом он выучился это делать за три месяца после победы Власова над Кирилленко. Арсений поражался удивительным успехам брата в познании этого мира.

Между тем в доме номер двадцать пять по улице Василия Перова появился новый жилец – Семён Лаврентьевич Шаляпин. Выделялся из общего ряда этот брюнет среднего роста тем, что был абсолютно отрешен от всего мира.