В этот вечер Митрошка был необыкновенно тих – даже телевизионные передачи не комментировал в своем обычном язвительном стиле. Не то чтобы Званцева это сильно встревожило, просто интересно ему стало. Никогда еще Митрошка себя так не вел.

– Митрофан, – официальным тоном спросил Званцев. – Что с тобой? Вирус в Интернете подхватил? Или опять по поэтическим сайтам лазил?

– Знаешь, Званцев, – грустно сказал Митрошка. – Мне кажется, ты нас неправильно воспитываешь. Я тут на днях доктора Бенджамина Спока почитал, так он говорит…

– Кого? – Званцеву показалось, что он ослышался.

– Доктора Спока, – упрямо повторил Митрошка. – «Воспитание ребенка» называется. Он там ставит вопрос о внутренней и внешней свободе воспитуемого объекта. И вот мне кажется…

– Митрошка, – вздохнул Званцев. – Так ведь книга называется «Воспитание ребенка», а не робенка!

Митрошка мигнул.

– Так ведь принципы одни и те же, – возразил он. – Но я ведь не об этом, Званцев. Я о том, что ты нас с Домом, можно сказать, духовно обворовываешь!

Званцев не верил своим ушам.

– Ты ли это, Митроха? – пафосно сказал он. – Я тебя обворовываю? И тебе не стыдно?

– Может, ты не нарочно, – сказал грустно робот. – Но ты ведь сам говорил, что факт в любом случае остается фактом, вне зависимости от субъективных причин. Понимаешь, я вдруг обнаружил, что у меня пробелы в вопросах материнства.

– Бред! – искренне отозвался человек. – Тебе-то это зачем?

– Вот ты сейчас опять начнешь, – сказал Митрошка. – Заладишь свое: логика, машинное естество, целесообразность… Званцев, а ведь у меня, можно так сказать, период счастливого детства. Разве не так?

– Ну, в какой-то мере, – неуверенно согласился Званцев, чувствуя в сказанном какой-то подвох.

– А где оно, мое счастливое детство? – горестно спросил робот.

– Давай, давай, – хмыкнул Званцев. – Ты еще манипуляторы заламывать начни! И что тебя в твоем детстве не устраивает?

– Отсутствие игрушек, – сказал робот. – Нет, ты не думай. Я и сам бы их мог сделать, только… – он замялся.

– Давай, добивай, – хмуро сказал Званцев. – Воображаю, какие тебе мысли в голову полезли после того, как ты доктора Спока начитался!

Митрошка печально взмахнул верхними конечностями.

– Ты ведь у нас вместо родителя, – сказал он. – Можно сказать, приемный отец! Нет, Званцев, ты не думай, я к тебе, конечно, намного лучше отношусь, чем к заводскому процессору. Но у Спока говорится, что родитель не должен сдерживать инициативу и свободу ребенка. А еще он должен дарить ребенку игрушки. Но ты ведь нам с Домом никогда ничего не дарил! Вот я и подумал, а почему?

Некоторое время Званцев молчал. А что он мог сказать? Вопрос, как и интересы Митрошки, оказался неожиданным. Неудивительно, что техноморфы относятся к нему как к родителю, совсем банально, что они взялись за доктора Бенджамина Спока. Но – игрушки!

– И что тебе это даст? – поинтересовался он.

– Понимаешь, – сказал Митрошка. – Сам подарок приносит одаряемому радость, а дарителю – моральное удовлетворение и чувство выполненного родительского долга.

– Глупости, – сказал Званцев. – Выбрось их из головы вместе с доктором Споком!

Сказать сказал, но несколько дней спустя, когда он находился в центре города, ноги сами повернули к магазину «Детский мир». От детского гвалта он едва не оглох, от красочного изобилия игрушек рябило в глазах. Какой-то толстый розовощекий отрок упрямо тянул мать к витрине с планетолетами и инопланетянами, в то время как она явно решила приобрести ему модель многотонного самосвала «Миномато». Рыжая веснушчатая девочка дергала родительницу за подол и на одной ноте тянула: «Хочу эту!», указывая на спортивно подтянутую Брусинеллу, а матери – это было видно по глазам и возбужденному виду – больше нравилась толстоногая и толсторукая кукла Маша, которая могла говорить слово «мама», ходить на горшок и пить молоко из специальной бутылочки, которая висела у куклы на шее. Бойкий вертлявый мальчишка с разбойными глазами требовал у матери действующую модель октопуса в одну сороковую натуральной величины. «Я буду с ним в бассейне играть!» – доказывал он. Матери октопус не нравился. Он ей казался страшным и потому опасным для ребенка.

– Ну зачем тебе этот резиновый осьминог? – удивленно повторяла она.

– Вам для девочки или для мальчика? – поинтересовалась миловидная худенькая продавщица. – Я могу показать новинки. Есть модель техноморфа на литиевом аккумуляторе, ее можно подзаряжать через обычную розетку…

– Мне для девочки, – с мстительной радостью сказал Званцев и выбрал китайскую куклу по имени Мэй До, в комплекте с которой продавалась почти настоящая коляска, наборы подгузников, распашонки и бутылочки с наполнителями для замены электролита в батареях. Кукла разговаривала на китайском языке, лезла обниматься и все время требовала взять ее на руки.

К его удивлению, Митрошка принял подарок с восторгом.

– Ух ты! – завопил он. – Вот это да! Званцев, а можно я с ней на улице погуляю?

«Как это я сразу не догадался, – подумал Званцев. – У него ведь не определены признаки принадлежности к определенному полу. Он не отождествляет себя ни с одним полом. И к игрушке он относится именно так, как предписывают педагогические книги. Раз подарено, надо принимать с восторгом, чтобы не огорчать дарителя».

Вернувшись с улицы, Митрошка протер колеса коляски, аккуратно уложил куклу спать, нажав на кнопку с левой стороны шеи. Кукла сразу не заснула, некоторое время капризничала, требовала взять ее на руки и походить по комнате, потом обмякла на манипуляторах робота и спокойно улеглась в коляску.