Шрифт:
— Да что с тобой такое? Ты меня погладил, как… как робот. Случилось что-нибудь?
— С чего бы вдруг? — сказал он спокойно. — Просто после всех сегодняшних передряг нервы подрасшатались. Устал…
— Бедный, а тебе еще с бюрократами разбираться… — Ольга вновь прильнула, кажется, успокоившись. — Ладно, ничего тут не поделаешь, вы, мужчины, сами выбираете для себя игрушки… За мою нравственность можешь не беспокоиться — комиссар человек из общества, а я не вертихвостка. Но, ты уж прости, кокетничать я с ним буду отчаянно, на пределе допустимых светских приличий. Вдруг да удастся что-нибудь выведать о результатах первых допросов, их же, лейтенанта и твоего гринго, не могли не взять в оборот… — Она с наигранной грустью потупилась: — Как-никак, милый, я теперь — нечто вроде промышленного шпиона благодаря дону Себастьяно и его поручению. Карахо, хорошенькая миссия, а?
— Сама напросилась, — проворчал Мазур. — Кто тебя заставлял делать карьеру в министерстве, бизнесвумен?
— Милый, если бы я осталась бездельницей, стандартной светской бабочкой, всю жизнь перепархивающей с приема на прием и с курорта на курорт, мы бы никогда не встретились, verdad? [30]
— Асе ее, квиридас сеньорита [31] , — сказал Мазур, в последнее время делавший некоторые успехи в здешней мове.
— Куерида, глупыш… И — асиес. Давай поцелую на прощанье…
30
Не так ли? (исп.)
31
Ломаный испанский, примерно: «Тык точно, дарагие сеньорита!»
Глава четвертая
Дьябладас — танец чертей
Даже будь у него вдоволь времени, не стал бы всерьез и сколько-нибудь долго ломать голову над потаенным смыслом нового задания — ему приходилось выполнять в сто раз более запутанные, диковинные, на первый взгляд немыслимо идиотские поручения. Раз приказали, значит, кто-то знает потаенный смысл в точности. А во многом знании, как давно подмечено, — многие печали…
Впрочем, времени все равно не было — как не было ничего человеческого. Он вновь перестал быть человеком, превратился в расчетно-наводящую приставку к своему снаряжению.
Опустил ночной бинокль — насмотрелся достаточно. Длинный двухэтажный дом с примыкающими службами, в точности как на примитивном наброске дона Херонимо. Голову можно прозакладывать, то ли архитектор был американцем-южанином, то ли заказчик — стойким американофилом. Особняк ничуть не походил на местные старинные здания — скорее уж крайне смахивал на резиденцию богатенького плантатора, обитавшего во времена детства Авраама Линкольна где-то южнее линии Мейзон-Диксон [32] . Классический портик с колоннадой, веранда, широкое крыльцо… вот только высокая башенка, придававшая особняку асимметрию, портила картину. Быть может, ее пристроили позже.
32
В США — воображаемая граница между Севером и Югом.
Вокруг — густейшая живая изгородь, те самые пустившие корни и проросшие колья, какие Мазур во множестве видел здесь. Зато ворота — самые настоящие, чугунные затейливые решетки на высоких каменных столбах.
Он сидел на корточках, прижавшись к толстому стволу, — крайне напоминавший издали обычный куст в своем мешковатом черном комбинезоне, лишенном четких очертаний, усеянном черными лентами-лохмашками. Двух других «кустиков» он не видел, однако хорошо представлял, где они в данный момент находятся. Он уже избавился от всякого недоверия к способностям Франсуа — понял, что негр не врал насчет своей квалификации. По всем прикидкам, волчище из того же разряда, что они с Кацубой, вот только вывеска определенно другая, не военный он, а сосед, однозначно…
Порой за живой изгородью бдительно побрехивали собаки, но учуять троицу не могли, костюмы пропитаны соответствующей химией, кстати, и след не возьмет ни одна тварь, будь она хоть баскервильская…
Ага! Примерно там, где Мазур и прикидывал, между редкими деревьями показались два кустика — если бы не присматривался так зорко, ни за что не заметил бы, даже в эту лунную ночь их умелые перемещения не привлекали внимания лопухов: нечто вроде замедленного танца, ничуть не напоминавшего обычные движения крадущегося человека.
Мазур неподвижно ждал. Кустики, плавно перемещаясь из тени в тень, ловко огибая залитые серебристым лунным светом открытые пространства, добрались до него, присели на корточки.
— Ну? — спросил он тихо.
— Один на веранде с фасада, один на террасе с тыла. Третий сидит то там, то здесь, иногда болтается вокруг дома. Держатся скорее лениво, сразу видно, полагаются на собачек… Собак с полдюжины, доберманы.
— Ага, — сказал Мазур. — Аналогично, у меня то же самое, только собак я насчитал пять… Как в доме?
— Пятеро определенно не спят, временами микрофон фиксирует разговор и перемещения…
— И тут — аналогично…
— Отраву не пробуем? — спросил кустик-Кацуба.
— Не надо рисковать, — сказал Мазур. — Хорошо, если они просто не будут жрать, а если дрессированы, завидев неизвестно откуда взявшуюся жратву, поднимать хай? Нам дали супертехнику, вот и не будем умничать…
Он поднял к глазам бинокль, всмотрелся, но не увидел «хаммера», хоть и знал, что квадратное чудище именно там и спряталось, — дон Херонимо, быть может, и не боевик, но не лопух, загнал в чащобу мастерски.