Шрифт:
– Ты с ума сошла? Последний раз повторяю…
Доктор Эванс подлетел к девочке, оттолкнув Софи (и даже не извинился, гад! Сегодня больше не дам себя лапать, решила та).
– Фрида! Тебя ведь зовут Фрида?
– Да.
– Расскажи-ка мне, в чем дело.
– Нет, мне надо поговорить с вашей начальницей. Она тут главная.
– Все верно, и у нашей главной был очень тяжелый день. Скажи сперва мне, а я решу, стоит ли ее беспокоить.
– Ой, да брось, – фыркнула Софи. – Она тебя разводит, не видишь?
– Я знаю, куда отправился Люк. Вам я не скажу, только ей.
– Вранье! – отрезала Софи.
Фрида на нее даже не посмотрела. Она не сводила глаз с доктора Эванса.
– Не вру.
Долго думать Эвансу не пришлось. Люка Эллиса нет уже почти двадцать четыре часа, он может быть где угодно, говорить что угодно и кому угодно – полиции или, прости господи, репортерам. Решать, врет девчонка или нет, – дело не Эванса, а миссис Сигсби. А его дело нехитрое – не рыть себе яму.
– Надеюсь, ты говоришь правду, Фрида, иначе тебя ждет наказание. Будет о-очень больно, ты понимаешь?
Она лишь молча посмотрела на него.
Десять часов двадцать минут.
Вагон «Саутвэй экспресс», в котором среди косилок, мотоблоков и коробок с лодочными моторами спал Люк, выезжал из штата Нью-Йорк в Пенсильванию. Поезд на следующие три часа приобретал статус скоростного: он двигался со скоростью 79 миль в час, и не дай бог вам было оказаться у него на пути – застрять на переезде или уснуть на рельсах.
Фрида Браун в этот момент стояла у письменного стола в кабинете миссис Сигсби. Фрида надела розовую пижаму-комбинезон – куда лучше той, в которой спала дома, – убрала волосы в аккуратные хвостики, как днем, а руки сцепила за спиной.
Стэкхаус отдыхал в небольшой личной комнате, смежной с кабинетом, – дремал на диванчике. Миссис Сигсби решила его не будить. По крайней мере, пока. Она окинула девочку взглядом и не заметила ничего примечательного. Карие глаза, темно-русые волосы, загорелая кожа цвета кофе с молоком… Вот уж действительно Браун! [33]
НФМ у нее, по меркам Института, был не бог весть какой. И все-таки миссис Сигсби разглядела что-то необычное во взгляде карих глаз: так смотрит игрок в бридж или вист, у которого полная рука старших козырей.
33
Brown – коричневый (англ.).
– Доктор Эванс сказал, вы знаете, где наш беглец, – произнесла миссис Сигсби. – Откуда у вас такие сведения?
– От Авери Диксона, – ответила Фрида. – Он пришел ко мне спать.
Миссис Сигсби улыбнулась.
– Боюсь, вы немного опоздали, милая. Мистер Диксон уже все нам рассказал.
– Он вам наврал. – Девочка по-прежнему сохраняла внешнее спокойствие и стояла, сцепив руки за спиной, но миссис Сигсби повидала немало детей на своем веку и знала, что Фрида ни жива ни мертва от страха. Девчонка отлично понимала риски. Однако ее уверенность – поразительное дело! – не дрогнула.
В кабинет, заправляя рубашку в брюки, вошел Стэкхаус.
– Кто это?
– Фрида Браун. Маленькая девочка, которая любит сочинять. Ты ведь знаешь, что это такое, милая?
– Знаю. Сочинять – это врать. Только я не вру.
– И мистер Диксон нам не врал. Я уже говорила мистеру Стэкхаусу, скажу и тебе: у меня прекрасный нюх на вранье.
– Почти все, что он вам рассказал, – правда. Поэтому вы ему и поверили. Но насчет Прекайла он соврал.
Миссис Сигсби нахмурилась.
– Какого еще Пре…
– Преск-Айл? – Стэкхаус подошел к Фриде и взял ее за предплечье. – Ты это хотела сказать?
– Да, только не я, а Диксон! И это вранье!
– Откуда… – начала миссис Сигсби, но Стэкхаус жестом ее остановил.
– Если он врал насчет Преск-Айла, то какова же правда?
Она лукаво улыбнулась.
– Если я скажу, что мне за это будет?
– Мы не забьем тебя током до полусмерти, вот что! – рявкнула миссис Сигсби.
– Если вы ударите меня шокером, я, наверное, что-то и скажу… Однако с Авери этот фокус не прокатил. Он ведь не все вам выдал.
Миссис Сигсби ударила кулаком по столу.
– А ну прекрати нас дурить, девочка! Если тебе есть что сказать…
Стэкхаус вновь поднял руку. Затем опустился на одно колено перед Фридой. Он был очень высокий, и потому даже в таком положении их глаза оказались на разных уровнях. Но хотя бы рядом.
– Чего ты хочешь, Фрида? Вернуться домой? Сразу скажу: это невозможно.
Фрида едва не засмеялась. Домой?! К своей отмороженной мамочке и ее отмороженным дружкам? Последний ухажер просил Фриду показать ему сиськи – мол, надо посмотреть, как она «развивается».