– Я была совершенно уверена, что пришли за мной, – сказала Калиша Люку. – Я ведь тут дольше всех, и надо мной уже дней десять не ставят никаких опытов, хотя я давно поправилась. Даже анализы не брали! А ты знаешь, как эти упыри любят брать кровь!.. Но пришли они за Никки. За Никки!

Люку стало грустно от того, как дрогнул голос Калиши на этих словах, но он совсем не удивился. Стоило Нику появиться в зоне видимости, Хелен моментально поворачивалась в его сторону – точно стрелка компаса на север; Айрис тоже; даже Г. и Г. смотрели на него с обожанием. Калиша и Никки здесь дольше всех, они одного возраста… Чему тут удивляться?

– Он сопротивлялся, – сказала Калиша. – Еще как! – Она резко села (Люк едва не слетел с кровати), стиснула кулаки на груди и оскалилась. – Я тоже должна была дать им отпор! Мы все должны были!

– Ты растерялась, да?

– Никки вмазал одному прямо в кадык, а второй ткнул в него шокером. Видимо, у Ника отнялась одна нога… Он успел зацепиться за веревку на веревочном треке и другой ногой как следует пнул этого второго, пока тот снова не успел взяться за шокер.

– Вышиб шокер у него из рук? – Люк прямо видел, как все происходило, но зря он сказал это вслух. Калише не стоило знать про его новые способности. Впрочем, она как будто ничего не заметила.

– Да. И тогда первый, которому досталось в кадык, ткнул Ника шокером в живот. Видно, мощность была выставлена максимальная, потому что треск услышала даже я – а я стояла далеко, возле стола для шаффлборда. Никки упал, его схватили, снова вкатили ему разряд – он прямо подскочил, представляешь, хотя уже лежал на земле без сознания… Тогда Хелен кинулась к ним и стала кричать: «Вы же его убьете, вы его убьете!» Один из них пнул ее по ноге – прямо «кия» сделал, Брюс Ли недоделанный – и заржал. Хелен упала, а они взяли Никки и ушли. В дверях…

Она умолкла. Люк ждал. Вообще-то он знал, что произошло дальше – опять сработало его новое «чутье», – но Калише нельзя об этом догадываться, и никому нельзя.

– Он успел немного очухаться… – Слезы катились по ее щекам. – Он нас увидел… улыбнулся и помахал. Помахал, представляешь? Вот какой он был храбрый.

– Угу, – кивнул Люк, обратив внимание на прошедшее время. И больше мы его не увидим, подумал он.

Внезапно Калиша схватила его за грудки и так резко притянула к себе, что они стукнулись лбами.

– Не смей так говорить!

– Прости… – Интересно, что еще она разглядела в его мыслях? Хорошо бы ничего. Пусть лучше думает о головорезах в красной форме, забравших Никки на Дальнюю половину.

К счастью, Калиша сменила тему:

– У тебя опять брали анализы? Образцы тканей? Смотрю, ты весь в бинтах.

– Да.

– Черноволосая гадина? Ричардсон. Сколько?

– Вроде три. Один из ноги, один из живота, один – между ребрами. Ребра болят сильнее всего.

Калиша кивнула.

– У меня один прямо из сиськи взяли, типа биопсии. Болело потом – ужас! Интересно, что они у нас берут? Или наоборот – что вживляют? Говорят, анализы… Только тут везде сплошное вранье!

– Хочешь сказать, это трекеры? Зачем – уже ведь есть один? – Люк потрогал мочку уха с вживленным чипом. Она больше не болела, чип стал частью его организма.

– Понятия не имею, – мрачно ответила Калиша.

Люк достал из кармана пузырек с таблетками.

– Мне вон чего дали. Если хочешь, возьми одну – может, полегчает. Заснешь.

– Окси?

Люк кивнул.

Она потянулась было к пузырьку, потом опустила руку.

– Засада в том, что я хочу не одну и не две – я бы лучше все сразу выпила. Только мне кажется, что правильнее проживать свои чувства, а не прятаться от них. Согласен?

– Не знаю, – ответил Люк. И не соврал. В этих дебрях сам черт ногу сломит, не то что двенадцатилетка (пусть и гений).

– Ну все, уходи, Люк. Хочу погрустить в одиночестве.

– О’кей.

– Завтра мне станет лучше. А если меня заберут…

– Нет! Не заберут! – Люк сразу осекся. Дебилоид. Ясно же, что Калише пора на Дальнюю половину. Давно пора.

– Если все-таки заберут, подружись с Авери. Ему нужен друг. – Она пристально поглядела ему в глаза. – И тебе тоже.

– Хорошо.

Она попыталась улыбнуться.

– Ты прелесть. Иди сюда.

Люк наклонился поближе, и Калиша поцеловала его сперва в щеку, а потом – в уголок рта. У нее были соленые губы.

Когда Люк уже открыл дверь и собрался уходить, она сказала: