– Вот, – поставив достаточно размашистую подпись, я слегка дрожащей рукой протянула лист полковнику, он снял колпачок со своей перьевой ручки и начал читать. Где-то в середине он нахмурился, перечитал, затем строго посмотрел на меня поверх очков:

– Голованова! Это что?

– Заявление, - голос звучал отстраненно, - вы же сами просили… по собственному…

– Я тебя просил на отпуск написать! Ходишь тут как моль бледная! – он зло швырнул лист на стол и хлопнул ладонью по нему так, что стакан с водой подпрыгнул.

– Я в отпуск не хочу, мне там делать нечего, - мрачно сказала я, избегая его взгляда, - Хотите увольнять – увольняйте, а в отпуск не пойду!

Полковник вздохнул, встал из-за стола, прошелся по кабинету, заложив руки за спину, как всегда бывало, когда он размышлял, затем сел, но уже напротив меня.

– Лизавета, послушай, я не знаю, что у тебя там случилось, и не хочу знать… - он выразительно замолчал.

– Вот и не спрашивайте, - посоветовала я.

– Ты это… начальству не дерзи! А то действительно твое сочинительство на тему собственных желаний подпишу! И что делать будешь? – говорил он, скорее по привычке, уж Павел Андреевич прекрасно знал, что теперь, благодаря графу Алайстеру, вернее, премии, выписанной мне от имени Лагомбардии, советом которой он успешно управлял, я могла всю жизнь прожить, ни в чем не нуждаясь.

После возвращения из параллельного мира, где я вынуждена была играть роль принцессы, я вышла на работу, и меня тут же вызвали в кабинет начальника. Я пошла, ожидая все что угодно, но полковник слегка оторопело протянул дорогое портмоне, наполненное банковскими карточками:

– Вот, держи…

– Что это?
– всю ночь я провела без сна, глаза были припухшими, а в голове стоял будто бы туман.

– Премия. За работу. Вообще-то не положено такое, но Алайстер настоял, говорит, был на самом верху.

Кровь бросилась мне в лицо. Так унизительно я себя никогда не чувствовала. Со мной расплачивались за услуги… И ведь даже не пришел сам, трус!

– Передайте вашему Алайстеру, - прошипела я и вдруг осеклась. Вспомнив и недавний приказ «спущенный с самого верха», и то, как размышляла, что буду делать, если меня уволят. В портмоне лежали моя свобода и независимость, и не важно, за какие услуги Лагомбардии со мной рассчитались, - Передайте ему большое спасибо!

– Голованова! – окрик начальника вывел меня из раздумий, - Ты где?

– Не знаю, - честно ответила я, - наверное, у вас в кабинете.

– Я тебя человеческим языком спрашиваю: жить ты как будешь?

Я одарила его мрачным взглядом. И этот туда же! Мало мне мамы с бабушкой, последнее время охавших, что я похудела и осунулась. Возможно, они что-то и подозревали, бабушка то и дело заводила разговор на тему молодых людей и - почему-то - ценных бумаг, но я молча отмахивалась и старалась лишний раз задержаться на работе, не желая рассказывать им ни о загадочной своей командировке, ни о суммах на счетах, а уж тем более вдаваться в объяснения, как я смогла заработать столько. Павел Андреевич все еще ждал ответа. Я пожала плечами:

– Не думала об этом.

– Так подумай! – он с каким-то мрачным раздражением протер очки, я посмотрела на него, осенённая догадкой:

– Это мои просили вас поговорить, верно?

– Почему сразу твои? – пробурчал он, старательно пряча глаза и подтверждая мои мысли.

– А кто ж еще! – фыркнула я, - Думаете, не знаю, что вы с ними в сговоре! Вернее, с бабушкой!

– Лидия Михайловна тебе добра желает… И права она, сидишь с утра до вечера, света белого не видишь!

– С нашей погодой его вообще увидеть затруднительно.

– Ты не дерзи! Сегодня что? Проспала!

– Я не проспала, я гречкой отравилась, - мрачно сказала я. Полковник недоверчиво посмотрел на меня:

– Как это?

– Вам в подробностях? – ехидно поинтересовалась я. Начальник покачал головой:

– Ох, Голованова, не доведет тебя до добра твой язык!

Я вымученно посмотрела на него:

– Павел Андреевич, если у вас ко мне все, я пойду? Мне работать надо!

– Иди, - он обреченно махнул рукой. Я встала, дошла до двери и обернулась:

– А за бабушку вы не волнуйтесь, я скажу своим, что вы меня долго в кабинете мучили!

Выпустив эту парфянскую стрелу, я вышла.

– Скажет она, - донеслось до меня бурчание, - К врачу лучше сходи! А то гречкой отравилась…

В словах начальника была какая-то доля правды. Я действительно неважно себя чувствовала, словно заболевала, но если отпуска я боялась, как огня, понимая, что сойду с ума от воспоминаний, то насчет визита к врачу стоило подумать. В конце концов, от больничного можно отказаться.