– Лоренцио! – воскликнула я, чувствуя одновременно радость и разочарование, - Вы?!

– Мадонна, - он слегка неуклюже поклонился мне, - Рад видеть вас в добром здравии!

– Голованова, ты когда научишься телефон брать? – Павел Андреевич сидел за столом, недовольно поглядывая на меня, початая бутылка коньяка, два бокала и шоколадка свидетельствовали о том, что гостю был оказан достойный прием, - Ты чего мокрая?

– Дождь на улице.

– А что ты вообще на улице делала в рабочее время?

– Я к врачу ходила, я ж отпрашивалась! – начала оправдываться я.

– А машины у тебя нет?

– Сегодня нет. И вообще, там три минуты ехать, полчаса парковаться.

– Ладно, что врач сказал? Больничный дал? – в голосе полковника послышалась надежда.

– Нет, сказал, рано или поздно все само пройдет, - отмахнулась я, трусливо избегая объяснений с начальством, и вновь повернулась к д’орезу Великой Лагомбардийской республики, - Но… Лоренцио, какими судьбами? Что вы здесь делаете?

– Пришел умолять вас о помощи, - он широко улыбнулся. Возможно, его улыбка и произвела бы на меня впечатление. Если бы я не помнила, что именно так он улыбался, когда влез ко мне в спальню, полагая, что я – его невеста.

– Что на этот раз? – я посмотрела на Павла Андреевича, он лишь мотнул головой в сторону гостя, словно говоря: пусть сам рассказывает.

– Видите ли, - Гаудани слегка замялся, - Дело в том, что Карисса…

– Только не говорите мне, что она опять пропала! – фыркнула я, - В этом случае рекомендую поискать у вдовствующей графини!

– Нет, что вы! Карисса во дворце, но она…, и я… - д’орез Великой республики выдохнул и продолжил более деловым тоном, - В Лаччио собираются выбрать нового Истинного Пастыря.

– Как-то они затянули с этим делом, - пробормотала я, вспомнив, каким образом умер предыдущий глава Церкви.

– Не они, а мы, - поправил меня д’орез, - Лагомбардия все никак не могла утвердить своего представителя в Конклав, который и избирает Пастыря.

Он посмотрел на меня и, видя, что я ожидаю продолжения, вздохнул:

– Понимаете, Делрой… в последнее время он постоянно в плохом расположении духа. А уж после того, как он схлестнулся с Иеронимо, главным пастырем Лагомбардии, по поводу лечебницы, которую граф хочет открыть для бедных…

– Он еще и меценат! – не сдержалась я, с тоской поглядывая на коньяк. Мне вдруг захотелось напиться, чтобы хоть какое-то время не думать ни о чем.

– Не знаю, что это за слово, но Алайстер уперся в эту идею. Они с пастырем чуть не поубивали друг друга. После этого граф мстительно отвергал все кандидатуры, предложенные духовной главой Лагомбардии. Дело дошло до попытки отлучения от веры самого Делроя. После чего тот открыто высказал все, что думает о Иеронимо.

– Как неосмотрительно с его стороны…

– О да, - Гаудани подошел к столу, взял свой бокал и выпил его содержимое залпом. Я с завистью посмотрела на него:

– И что теперь? Новая война?

– Слава Создателю, обошлось! Прибыл пастырь Антонио, свою карьеру он начинал с того, что обучал принца Риччионе и его кузена, после продолжительных переговоров граф пошел на уступки, сказав, что даст согласие только в том случае, если Антонио отправится в Лаччио лично, но, чтобы стать легатом Лагомбардии, пастырь должен был провести хотя бы несколько служб в главном тампле.

– Граф верен себе, - фыркнула я, вспомнив, как Рой прекрасно умел планировать каверзы, - Интересно, почему он так противился Иеронимо?

– Откуда я знаю? Его мать в узком кругу друзей высказала предположение, что он – упрямый осел, - Лоренцио усмехнулся, - Признаться, в последнее время я с ней согласен.

– Забавно, - я все-таки подошла к столу и под неодобрительным взглядом начальника нагло отломила кусок шоколадки, - Но при чем тут Карисса? И зачем вы рассказываете мне все это?

– При избрании Истинного пастыря обязательно должны присутствовать правители государств, все мы имеем право вето на кандидатуру, выдвигаемую Конклавом. А уж в той ситуации, которая сложилась, нам необходимо следить за ходом выборов, - он многозначительно помолчал, предлагая мне самой вспомнить, как погиб прежний Пастырь, - Поговаривают, что возможен заговор.

– Мило. Но при чем тут я? Я ведь даже не мужчина, а если вспомнить, как ваши пастыри относятся к женщинам…

Д’орез слегка смутился, это не укрылось от меня. Я скрестила руки на груди, всем своим видом выражая желание выслушать историю целиком. Гаудани вздохнул: