Жители соседней деревушки, находящейся по другую сторону поля от кладбища, утверждали, что ничего не видели и не слышали, никаких посторонних у себя в поселении не замечали. Однако это еще ничего не означало — вряд ли кто из них стал бы на рассвете всматриваться в то, что происходит рядом с монастырем, да и расстояние до него от деревни было не близкое.

Я же по-прежнему был уверен, что нужно искать в самой обители. Однако преданный настоятелю брат Ануфий в сопровождение нескольких жандармов перетряхнул кельи всех монахов без исключения, но желаемого результата этот обыск не принес. В комнате, снимаемой магистром Кельпиром, ожидаемо тоже ничего не нашли — фривольные картинки не в счет — очная ставка того с задержанными студентами-богословами опять же ничего не дала.

Ощущение, что я упускаю что-то, лежащее на поверхности, и это что-то как-то связано со вызывателями-неудачниками не давало покоя. Не случайно же кто-то вышел на Коля Пертца! Скорее всего, обманувший его заказчик хорошо знал его самого или одного из его приятелей. Посадив студентов вспоминать всех своих родственников, знакомых, знакомых и друзей родственников, а также записывать все, что те о них знают, я сам — догадался, и двух дней не прошло — отправил запрос настоятелю, не наведывался ли кто из монахов недавно в столицу.

Ответа из монастыря пришлось ждать до позднего вечера, за это время богословы успели составить внушительные списки, вот только никто из перечисленных дядюшек, тетушек, кузенов и просто знакомых к монахам Шаньского монастыря отношения не имел. Я уже был готов начать сомневаться в своем предположении, как предводитель недозаклинателей вспомнил о неком монахе, знакомом его университетского наставника. Профессор как-то в присутствии самого Пертца жаловался этому монаху на непутевость навязанного ему подопечного. Описать того монаха студент толком не мог — монах и монах, в рясе — но вскоре пришел ответ от настоятеля и все встало на свои места. В столицу, как раз с пятницы по субботу, по делам монастыря отлучались двое — эконом брат Шеор и и брат Тарием. Последний, оказалось, выполнял в обители функции казначея. А ведь они сразу показались мне подозрительными!

Один из них или оба?! Я метался по кабинету, решая, что делать. Брать их? Но прямых улик не было, как и артефакта. Куда они могли его деть? В монастыре его уже не было, но и из монастыря преступные монахи вынести реликвию не могли, просто не успели бы. Передали неизвестному третьему лицу? Но зачем тогда требовалось вызвать демона рядом с монастырем?

Нет, если артефакт не исчез в неизвестном направлении, то он мог быть только в одном месте! Как раз между обителью и местом убийства. Мне сразу припомнились громоздкие склепы на погосте. В тех целую армию можно было спрятать, не только какую-то деревяшку!

— Карилл, — обратился я к своему помощнику, — передай, чтобы сняли охрану с монастыря, и да, после этого сами можете быть свободны.

— Как снять?! Всю? — удивился тот. Драйзен тоже смотрел не понимающе. Что думала ставшая удивительно молчаливой и незаметной госпожа легат, я не знал, но это меня не волновало.

— Пусть оставят только пару ребят у главного входа, а остальные возвращаются, — подтвердил я и, выйдя из кабинета, так чтобы не слышала монашка, обратился ко второму помощнику с просьбой найти мне мотодиль.

План мой был рискованный, но простой. Если реликвия, действительно, была спрятана на погосте, то похититель обязательно за ней пришел бы, не мог не прийти — психология у преступников такова, что их тянет и к месту преступления, и к объектам этого самого преступления. А раз препятствие к этому в виде охраны сняли, тот один из них, или оба, непременно будут там.

Казенный экипаж домчал меня до той самой деревушки, что находилась через поле от погоста, где я его и оставил, а сам пошел пешком. Ночь выдалась темной, небо затянули облака, так что ни луны, ни звезд не было видно, и направление угадывалось лишь по едва виднеющимся во мгле очертаниям монастыря. То ли моя сосредоточенность на дороге и невнимательность к тому, что происходило вокруг, оказались тому виной, то ли хитрость одной возмутительно навязчивой особы, но присутствие рядом постороннего я заметил лишь на полпути к цели. Замедлив шаг, а дождался, когда неизвестная личность поравняется со мной, и тогда, кинувшись наперерез, сделал подсечку и ловким движением завел той руки за спину. Раздался легкий вскрик, затем недовольное сопение, по которому я тут же опознал назойливую монашку.

— Что вы делаете, господин Винтерфилд?! — прошипела та, вырываясь. — Немедленно пустите!

— А вы что здесь делаете?!

— Вы нарушили предписание! Не уведомили меня, что отправляетесь сюда, чтобы задержать преступника!

— С чего вы взяли? — совсем натурально удивился я. — Может быть, у меня здесь свидание!

— Чушь! Я знаю, что вы считаете, что реликвию спрятали в одном из склепов! — госпожа легат умудрилась развернуться ко мне, и теперь казалось, будто я ее обнимаю. «Упаси Единый!», как сказали бы монахи.

— Вы одна? — спросил я, немедленно отстраняясь.

— Разумеется! Вы же тоже один!

«Вот это логика!» — поразился я. — «Она что, совсем сумасшедшая?! Монашка! Одна! Ночью посреди пустыря да на монастырском погосте!»

— Немедленно возвращайтесь! — приказал я не терпящим возражений тоном, но та то ли прочла мои мысли, то ли подумала о том же самом.

— Вы хотите оставить меня одну?! Ночью на пустыре?!

— Но вы же как-то сюда пробрались в одиночестве?

— Я шла за вами!