Люби навсегда
вернуться

Окунев Юрий
Шрифт:

«Поэзия – искусство вычитания…»

Поэзия – искусство вычитания.Избавь от фраз и научи молчанию.Слова мне дай, словесность отними,Чтоб так же, как деревья, пред людьмиОни и молча явственно звучалиБезмолвием и естеством печали.Не поучая, как входить в сердца,Не договаривая до конца.Ты обошлась без слов. И в этот мигМолчанья твоего я ученик.

«В сорок пятом мчались Польшей…»

В сорок пятом мчались Польшей.И случаетсяПуть, что целой жизни дольше…Не кончается…В селах придорожных странно,Словно эхо,Всюду возгласы органа,Но проехалМимо вечности и болиЯ без страха,Мимо музыки в костеле,Мимо Баха.Я кричал: остановись!..Но мы бешеноМимо Кракова неслись,Мимо Жешува.Все мы, суета сует,Твои узники.Так и скачешь ты, поэт,Мимо музыки.Музыки простых чудес.ПромелькнулиЗвуки, краски, зимний лес,Зной в июле.Мир сверкнул и был таков.Мимо, мимо…Будто клочья облаков,Клочья дыма.Сколько замыслов, идей —Все на ветер.Сколько прозевал людей,Не приветил.Так и мчал бы мимо сновИ событий.Мимо собственных стиховИ открытий.До последней бы чертыМимо жизни……………………..Если б не взглянула тыС укоризной.

«С детства я приближался к тебе постепенно…»

С детства я приближался к тебе постепенно.Я не знал, что к тебе я иду. Просто слушал Шопена.Что-то мне предрекала гроза неразборчиво, хрипло.Листья знак подавали. Не понял я шифра.Думал: птицы толкуют поверхностно новости в мире.И откуда мог знать, что они о тебе говорили.…Так о чем говорили и люди, и птицы, и камни?..Вот ведь что оказалось: они обещали тебя мне.

Глаза

Дорожное мученье. В полумракеГлаза ее. Иль отблески окна?..Какие-то таинственные знаки.Все выдумка. Наверно, спит она.В соседнее купе взглянул случайно.Не обернуться просто мне нельзя!..И вот опять глядят упрямо, тайноКак будто бы глаза. Ее глаза.Бессонница. Я сжал виски руками.Не мог забыться. Думать об ином.Не выдержал. И подошел. И замер.Все выдумка. Спит непробудным сном.Что снится ей? И что улыбка значит?Ужели притаиться так смогла…И только отошел, взглянул – маячат,Зовут глаза из черного угла!

«Если любишь, покажутся мелкими…»

Если любишь, покажутся мелкимиИ хвала, и хула.Тихо, мерно бьют переделкинскиеКолокола.Только верящему, а не верующемуТы, как крест.Я пойду к патриарху… Что ж делать еще?..Ведь не съест.Я пойду к патриарху АлексиюНа поклон.– Нет, в любви вам не будет весело, —Скажет он.Даже бог не прибавит силы нам,Зови не зови…Никогда не дождешься помилованьяОт любви.Страхом душу не исковеркаю.Была не была!Отпевают меня переделкинскиеКолокола.

Слушая «Аве Мария» Баха

Мы слышим предсказанье вышины.И знаем оба: мы обречены.Молчим. Пусть наши мысли не слышны,Но слышим: на любовь обречены…Мы ничего друг другу не должны,Но встретились, и мы обречены.Не все ль равно, то явь иль только сны.Нам лишь бы знать, что мы обречены.

«Ты и музыка – это одно. И ваш космос един…»

Ты и музыка – это одно. И ваш космос един.Два потока, что слились навеки в один.Вот, от сна отряхнувшись едва, ты открыла глаза —Это музыка… в небе весеннем гроза —Это музыка… музыка даже в такомМоем горе, когда вне твоей я мечты.Это музыка, музыка, что бы ни сделала ты.

Письмо в Вильнюс Игорю Кашницкому

Игорь, сердцем послушай, какая у друга беда есть:Ты прости, что к тебе я впервые почувствовал завистьОттого, что Она на неделю уехала в Вильнюс.Она рядом с тобою, и кажешься мне ты всесильным.Ты прости мне, прости: для тебя она, знаю, чужая.Но, случайно на улице женщину опережая,Ты подумай, не в ней ли моя безысходная драма?..Может быть, подойдет и к часовне она Остро-Брама…Ходит, смотрит она, позабыв мои строки и беды…И не знает, что всюду за нею иду я по следу.От меня не сбежать ей вовек, как от собственной тени.Видит свой она профиль в таинственном хитросплетенье.Пусть она приглядится, разве это ее очертанья?Ее тень – это я, прочерневший, сожженный страданьем.Вот, услышав орган, она входит под строгие своды.И за ней по пятам неотступно я, как Квазимодо.Предо мной ее лик. Он прекрасный, но смертно жестокий.Пусть я в Вильнюсе не был. Но там родились эти строки.