— Хорошо? — только и спрашивает Мага, подплыв.

— Хорошо, — мурлычу в ответ.

— В открытом море ещё лучше. Там теплее. Верхний слой прогрет, а тут, у берега, перемешивается. Так и будешь лежать?

Он заставляет меня доплыть до буйков. Оградительная линия, до которой с берега, кажется, что рукой подать, на деле неимоверно далека. Кое-как добарахтавшись до неё, понимаю, что выдохлась.

— С твоей подготовкой всё ясно, — заключает Мага, притиснув меня к буйку и заставляя за него схватиться. — А раньше сказать не могла? Обратно на мне поедешь.

— Да ладно, — недоверчиво говорю, — я ж тебя притоплю! Сейчас отдохну и спокойно доплыву сама!

— Мне нужна тренировка с утяжелениями. Побудешь грузом.

Вспоминаю его прыжок с балкона — и возражения замирают на устах. А что, в самом деле он такой супермен? Кто бы на моём месте отказался проверить?

Куда меня несёт, и почему я так ему доверяю?

Спина у него мощная, сильная, цепляться за такую — сплошное удовольствие, а уж чувствовать, как под ладонями перекатывают мышцы… В общем, доверять хочется. При выходе на берег он небрежно одной рукой перехватывает меня — да не за талию, а подмышки, как ребёнка, вольно или невольно коснувшись и груди, я брыкаюсь. Чертыхнувшись, как мне кажется, он смещает руку ниже и благополучно извлекает меня из воды.

— Я что, сама дойти не могу?

— Тебе нужны тапочки. Купальные. Или другой пляж. — Не обращая внимания на мои пыхтения, он заматывает меня в полотенце. — Сохни.

— Ты что это раскомандовался? — интересуюсь. А сама украдкой на него поглядываю, ибо посмотреть есть на что. — Мне, конечно, нравится, когда обо мне заботятся, но не на каждом шагу!

— Потому что ты одна, — отрезает он, будто это само по себе многое объясняет. — Кто-то должен о тебе заботиться. Сама же признаёшь, что нравится.

Он откидывает со лба пятернёй мокрые кудри, оборачивает полотенце вокруг бёдер. Неподалёку от нас уже крутятся любители утренних купаний, ранние пташки, и косятся вроде как с уважением: их опередили, надо же!

— Послушай, Мага, — начинаю нерешительно. Мне хочется сказать: я чересчур старомодна по меркам нашего времени и могу принять обычные знаки внимании за ухаживание, и навоображаю себе бог весть что и уже в мыслях буду считать тебя своим парнем — а ты возьми и укати, оставив меня наедине с рыданиями и разбитым сердцем. Нет, именно так я, конечно, не ляпну, а вот, например, скажу ему…

— Послушай, Ива! — прерывает он. Внезапно меняет тон. — Может, и командую. На самом деле, я не часто с женщинами общаюсь, к куртуазности не привык… — Невольно отмечаю старомодное слово "куртуазность", чуждое, казалось бы, его лексикону. — Если я вижу, что нужно помочь — я помогаю и ничего предосудительного тут не вижу. — Вот ещё одно словечко проскочило… — Мне часто приходится ходить… — он словно спотыкается, подбирая определение, — старшим в походы с группой, там невольно следишь за новичками. Я привык. Для меня ты сейчас такой же новичок.

— Да ну? — Смотрю недоверчиво. — Мага, да я уж не девочка давно и ты думаешь, я не в состоянии…

Он усмехается.

— В море — новичок. Признайся же! Если бы не я — тебя ж безобидная волна раскатала бы по берегу, пока ты ножки поджимала на камнях.

Подозреваю, что он преувеличивает, но вот насколько? Врождённое женское упрямство заставляет меня насупиться. Молча беру сумку и иду в кабинку для переодеваний, всем видом, как мне кажется, изображая, что продолжения разговора не будет. И, накинув хлипкий крючок на фанерную дверцу, стягивая прилипающий к телу мокрый купальник, вытираясь полусырым полотенцем всё стараюсь придумать ответ поязвительней. Хотя поезд и ушёл…

К моему удивлению, Мага поджидает меня на лестнице, выводящей на набережную. А сидит он интересно, боком, вытянув длинные ноги вдоль ступеньки и перегородив мне дорогу. Ну что за детский сад? Вот сейчас возьму — и демонстративно перешагну через его ножищи!

— Выпьешь со мной кофе? — невинно осведомляется. — Тут неподалёку неплохо готовят, на песке. Заметь, не командую — приглашаю.

Останавливаюсь в нерешительности.

— Что ж ты робкая такая… — саркастически замечает он, поглядывая на меня снизу вверх. — Можно подумать, тебя в жизни никто на чашку кофе не приглашал. Ива, это ни к чему нас не обязывает, мы просто посидим за одним столиком и полюбуемся на море. Ну, пошли! Это гораздо невиннее, чем выйти встречать рассвет с незнакомым мужчиной, — добавляет, задорно сверкнув глазами.

— Вообще-то, — не выдержав, улыбаюсь, — меня действительно ещё ни разу не приглашали на кофе. Ты первый. Но тогда имей в виду — за мной завтрак. Угощу тебя сырниками.

— Идёт, — он легко поднимается со ступенек и снова возвышается надо мной на целую голову. А мне это нравится. Высокий мужчина, да ещё такой сильный, подтянутый, уверенный в себе… Красивый, в конце концов. Почему бы и не пройтись, и не посидеть вместе?

По раннему времени набережная пустынна, кафе и ресторанчики закрыты, и только в одной небольшой кофейне обнаруживаются признаки жизни. Седобородый лысенький старичок в экзотичном длиннополом лазоревом халате не спеша выставляет на прилавке склянки с разными сортами кофе, розетки с сахаром — рассыпным жёлтым и коричневым, кристаллическим, ароматизированным… К добавкам типа всяческих "Сливок", "Амаретто", "Ирландского ликёра" и "Шоколада" у Маги, как я понимаю, отрицательное отношение. Кофе должен быть кофе, и больше ничем. По-видимому, здесь мой спутник уже засветился, потому что хозяин кофейни, доброжелательно кивнув, предлагает ему на выбор несколько баночек — не стеклянных, а керамических, с плотно пригнанными крышками. Мага заказывает смесь — две трети арабики и треть робусты, и у нас на глазах зёрна слегка обжаривают, "освежая", мелят на ручной мельничке, рассыпают по медным туркам и заливают горячей водой. Сухие стариковские руки, лишённые признаков артрита и синюшных вен — непременных спутников почтенного возраста — колдуют столь виртуозно, что я невольно заглядываюсь.