Мне хочется упрятать себя поглубже и подальше. Пусть даже назад в камеру. Сбежать. Это даже не шок — это паника женщины, которую подставили. Страх приговорённой.

— Ива-а, — этак ласково обращается ко мне Николас. Думает, наверно, что я просто сомлела от нежданного счастья. — Не беспокойся, всё будет хорошо!

— Ничего не будет, — отвечаю. И отворачиваюсь. — Ничего. Всё перечёркнуто.

Похоже, он не слышит. И я понимаю, что на самом деле не сказала эти слова, а только подумала. Как-то странно путаются мысли и действия… Надо взять себя в руки.

Надо.

Никто не виноват. Любовью занимаются оба, и оба должны думать о последствиях. И прав Николас… ах, нет, это он о своём отце говорил… Неважно, кто это сказал. Ни один способ предохранений не даёт стопроцентной гарантии, только полное воздержание. И с моим диагнозом, это я точно сейчас припоминаю, случались нежданные беременности. А я… просто потеряла голову и не о чём не думала, когда любила.

И сейчас, и пятнадцать лет назад.

Успокоилась? Да. Вытру слёзы… и подумаю об этом позже. Половину из того, что наговорила и надумала, можно будет смело выбросить, оставить только здравый смысл. А он мне подсказывает, что хоть ситуация и схожа с той, в какую однажды влипла, но под одну гребёнку стричь их нельзя. Поэтому сейчас — именно сейчас — я пойду, как и собиралась, на этот самый Совет и скажу спасибо искренне и честно всем, кто помог мне не стать донором для Омара, пусть даже они делали это ради совсем иной цели.

Надо привыкать себя контролировать. Я только что чуть не взвинтилась до состояния, в котором могла сплести очередное проклятье. И в кого бы оно полетело? В первую очередь — в того, кто рядом. В Николаса.

— Ничего хорошего не будет, Ник, — говорю вслух. — Меня и в первый-то раз чудом спасли, а в этот — я просто не выживу. И чему мне радоваться? Что дети сиротами останутся?

Теперь я понимаю, почему некромантов так мало. Не каждая женщина решится от них родить, а уж второй-то раз…

— Чудишь, родственница? — словно и не замечая моих душевных терзаний, говорит Николас. — Скажи честно: уже напридумывала себе самого что ни на есть страшного. Кто тебе умереть позволит, если мы рядом? Ты только сама не сбегай по привычке, а уж у Смерти мы тебя отобьём.

— Мне надо всё обдумать, — отвечаю заторможено. — Не каждый день узнаёшь про себя такое.

— Брось, Ива, ты же храбрая девочка, — Ник пожимает мне локоть. — В конце концов, тебя даже похищение не вышибло из седла. Каким ты молодцом держалась, мы тобой просто гордимся! Так почему же известие о беременности тебя так напугало? Радоваться надо!

— Я скажу — почему, — хмурый Мага подсаживается ко мне с другого бока. Он появляется так неожиданно, что я вздрагиваю. — Ива, я тебя предупреждал…

У меня ёкает в груди. Вот оно!

— … чтобы ты прекратила считать себя одинокой. Хватит вести себя так, будто в целом мире больше никого нет. Хватит, я сказал! Мы ещё поговорим об этом после, а сейчас нас ждут. Как ты себя чувствуешь?

— Нормально, — отвечаю настороженно. Мне с ним ещё предстоит объясняться? А как ещё понять — "поговорим после"? Обвинит меня в том, что не предупредила о возможной… Ой, нет, только не это слово. Я всё понимаю, но даже думать о себе в этой тональности не могу. Действительно, после.

— Ива, — сурово говорит он. — Запомни: больше ты не будешь одна. Никогда. Есть я. Есть Николас. Есть Кэрролы. И… ты-вторая, в конце концов. Детям тоже не помешает подключиться. Ты поняла? Идём.

— А… — нерешительно начинаю. Он встаёт, предлагает руку. То же самое делает Николас и, вдобавок, подмигивает. Думает, что взял меня в оборот.

И под их, в общем-то, доброжелательными взглядами — даже с Магиной стороны — я начинаю думать: а не слишком ли я распсиховалась? Может, это просто гормоны? Разыгрались, как это бывает у этих… одним словом… в деликатном положении которых… Переживания, отходняк, болевой синдром, нежданное известие как снег на голову — и всё на меня одну; конечно, многовато для психики, недолго и сорваться.

— Всё же почему сбор не на площади? — через мою голову интересуется у брата Николас. — Ведь планировали там собраться?

— Там оставили тех, кто дожидается решения. Проще контролировать, пока все вместе. Обездвижили, накрыли защитой — пусть постоят, — скупо отвечает Мага. Я так понимаю, речь идёт о "нечистых".

— Нашёл, что искал? — интересуется Ник.

— Конечно.

А я тем временем недоверчиво поглядываю на здание, к которому мы приближаемся. Для особняка слишком велико, для дворца маловато. Впрочем, я же знакома только с европейской архитектурой, а тут, в ином климате свои особенности. Первое, что бросается в глаза — колонны не приближены к фасаду вплотную, как в строениях греческого типа, а стоят на достаточном отдалении и поддерживают широченный навес — продолжение плоской крыши. Всё — для большей тени в иссушающий зной. Этаж всего один, но в высоту дворец — как готический собор, и венчает его громадный купол. Широкие, с изогнутыми арочными дугами окна декорированы позолоченными ажурными решётками. И опять — этот удушающий розовый аромат, усиленный душной ночью, от которого сразу першит в горле… Мага одним движением руки накрывает изолирующим колпаком круглую клумбу напротив парадного входа.

Молча. Он вообще сегодня не настроен разговаривать.

Широкие ворота-двери, отделанные инкрустацией из разных пород дерева и драгоценными камнями, распахиваются. За ними искрится тёмная дымка магического полога — и больше ничего не видно. И не слышно. В этакий проём без труда пролезет эсминец, и становится не по себе от масштабов: сразу чувствуешь себя букашкой. Должно быть, на такой эффект и рассчитывал хозяин, возводя себе этакие хоромы.

— Господа рыцари, — учтиво обращается Мага к нашим сопровождающим, — вы свободны. Примите нашу благодарность за помощь и поддержку.