— Дядя Серёжа! — уже в голос кричит Иоланта водителю, — что с вами?

— Тихо! — зычный голос Маги перекрывает панику, нарастающую за моей спиной. — Всем оставаться на местах, делать то, что я скажу! Может понадобиться помощь! — Он торопливо приподнимает тело водителя, пытается усадить, заглядывает в лицо. Проверяет пульс на шее, оттягивает нижнее веко.

— Похоже на сердечный приступ, — говорит громко. — У кого-нибудь есть с собой подходящее лекарство?

А как не быть, если половина группы — пенсионеры! Но самое главное, что Магины слова воспринимаются ими как конкретная команда. Если кто-то взял опасную ситуацию под контроль, уверенно распоряжается — всё не так страшно, всё наладится! Успокоившись, наши соседи энергично перетряхивают сумки, и не проходит и минуты, как мне протягивают упаковки нитроглицерина и пузырьки с валокордином и засыпают инструкциями. И даже отыскивают бутылку минералки и складной дорожный стаканчик, чтобы было, куда накапать валокордин.

— Двоих ко мне, быстро, — командует Мага, умудрившись впихнуть мужчине сквозь зубы таблетку. — Пусть выйдут и помогут снаружи его вынести.

Иоланта, всхлипнув, указывает ему на кнопку, горящую красным.

— Двери, — только и говорит сквозь слёзы.

Шофёра вытаскивают на чудный свежий воздух, который даже выхлопными газами отравить нельзя, кое-как усаживают, прислонив к дорожному высокому бордюру. Расстёгивают рубашку, растирают грудь, чтобы облегчить дыхание. А за нами уже выстроен хвост из машин, и хлопают дверцы, спешат люди — не из праздного любопытства, а из солидарности водительского братства, для которого ни чинов, ни званий, ни национальностей не существует.

Водитель старенькой "Волги" берётся довести дядю Серёжу до ближайшего поста ГАИ. Там вызовут по рации и "Скорую", и другой автобус, чтобы нас, горемык, доставить до Лазаревского. Не ночевать же на дороге! Иоланта разрывается между группой и дядей — в самом деле он ей родственник или просто хороший знакомый? Мага, цыкнув, впихивает её в ту же Волгу. И остаётся, с молчаливого согласия остальных, за старшего.

Новый автобус в сопровождении гаишников приезжает минут через сорок, к тому времени нервы у большинства натянуты до предела. Тем не менее, Мага не забывает вернуться в салон за корзиной. Передав её мне с рук на руки, кратко обрисовывает пожилому старшему лейтенанту обстоятельства происшествия, выслушивает благодарность, отклоняет предложение подвезти нас с ветерком до Лазаревского на служебной машине. Он должен лично убедиться, что группа доставлена на место в целости и сохранности. И если после спасения дяди Серёжи туристы смотрели на него, как на героя, то после этих слов его рейтинг поднимается до уровня местного божества.

Он привык водить группы, внезапно вспоминаю. Сам говорил. Вбито ли это воспитанием, взращено привычкой — но, раз приняв на себя ответственность, он несёт её до конца. Кто бы ни был рядом.

***

— Возле "Гренады" останови, — командует водителю Мага. Кидаю на него вопросительный взгляд: слыхала про этот пансионат, однако, далековато он от моего нынешнего жилья, да и от места нашей стартовой посадки. Но Мага ободряюще мне улыбается, и охота возражать пропадает. Он подаёт мне руку, помогая выйти из автобуса.

— Слышь, парень, — окликает его новый шофёр, — за Серёгу тебе спасибо! Хороший мужик, жалко, ежели преставился бы.

Мага только кивает.

Несмотря на поздний час, улицы оживлены, как, должно быть, в любом курортном городке. Ловко лавируя между прохожими, Мага выводит меня прямо к воротам пансионата, которые я знаю по рекламному проспекту, что подсовывали мне на работе подруги.

— Что значит — преставиться? — неожиданно спрашивает. У меня-то свой вопрос вертится на языке, но по опыту знаю, что Мага не угомонится, пока не получит развёрнутую информацию.

— Умереть, — со вздохом отвечаю. — Со старославянского — переставиться, перейти в другой мир.

— Как поэтично, — задумчиво говорит он. — Да, кстати, я ведь тебя не просто так сюда привёл. Рассвет мы с тобой видели, приглашаю на закат. Не слишком устала? Придётся пройти ещё немного.

— Отдохнула в дороге, — осторожно отвечаю. — Мага…

— М-м-м… Спрашивай, — великодушно разрешает он.

— Ты почему на меня так смотрел? Как будто привидение увидел? Ну, тогда, в автобусе…

— Я понял, — прерывает он. Поудобнее перехватывает ручку корзины. Пропускает меня в калитку ворот. Всё ещё молчит. И я молчу — из упрямства: пусть хоть раз пооткровенничает, не всё же мне на него работать! — Как тебе объяснить, Ива… Не привидение я увидел. И не только рядом с тобой. Ты веришь в предчувствия? В то, что некоторым дано видеть будущие события, например?

— Верю. И предчувствия, и вещие сны бывают, — отзываюсь. — Даже возражать не буду, со мной пару раз такое случалось. Так ты увидел…

— Морану. Смерть. И не только над тобой — она витала над всеми. Мне нужно было найти, к кому она вот-вот присосётся, кто потянет за собой на тот свет всех остальных. Я не кажусь тебе сумасшедшим?

После того, как он у меня на глазах спас человека? И всех нас? Надо самой в уме повредиться, чтобы так подумать.

— Не кажешься, — говорю медленно. — Ты иногда экстравагантен, но в здравом уме, это уж точно. А меня с собой зачем тащил? Думал — целее буду? А если это… — я не в силах за ним повторить слово "Смерть", — и надо мной висело, то какой смысл?