— Так что там с Али? — вроде как лениво спрашивает из своего угла мой очередной тюремщик. И я прикидываю, как бы ему ответить достаточно туманно и в то же время внушительно. Какая, в сущности, разница между теми, что меня сюда привели, и этим? Только в действующих декорациях. Хозяин у них один, задачи такие же: караулить меня. Только этот не запугивать будет, как предыдущие, а начнёт работать на контрасте. Отмокание в бассейне, ароматерапия — вон курильницы во всех углах понатыканы — потом какой-нибудь массаж с эротическим уклоном и благовонными маслами… Да уж, этот сможет с уклоном, хоть и евнух. Потом напялят на меня крошечные лоскутики, именуемые местным женской повседневной одеждой, накормят-напоят, напичкают сладостями, напоют в уши… Короче, обработают. Ишь, как сразу начал: если, мол, хочешь жива остаться…

А я как представлю, что нужно перед этим мужиком раздеться — мороз по коже. Я пока ещё и в джинсах, и в футболке, но такое ощущение, что спина уже голая. И незащищенная абсолютно.

Решительным движением отодвигаю девушек от себя в стороны.

— Умыться, — говорю коротко, невольно подражая приказному тону Тарика. — Лицо, руки, ноги. Достаточно. Кто будет приставать — пожалеет.

Рабыни растеряно оглядываются на босса, — тот, должно быть, кивает, мне-то не видно — и, опустив глаза, ведут меня к фонтанчику в стене. Воспользовавшись краткой паузой, когда они, опустившись на колени, неумело, но старательно расшнуровывают мне кроссовки, осматриваюсь. Баня не так уж велика, как можно на картинах, изображающих всяческие султанские гаремы — нет здесь необъятных просторов вширь и ввысь, колонн, громадных водоёмов и крутобоких фонтанных чаш. Фонтанчик только один, у которого я сейчас стою, и больше похож на бахчисарайский: плоская мраморная плита, — с резным цветочным узором, вделанная в стену, с каскадом чаш-раковин, расположенных по диагонали одна над другой. Вода из небольшого крана не спеша заполняет верхнюю раковину, из неё с приятным журчанием перетекает в нижние боковушки, оттуда — в очередную центральную и снова в боковые, и скапливается в небольшом углублении, обложенном крупной цветной галькой. Само помещение невелико, не больше моей квартирки, с маленьким бассейнчиком, как я уже упоминала, с низкими кушетками вдоль одной стены и полками с различными кувшинами, ёмкостями, флаконами, баночками, щётками и губками — с другой. В торцевой части несколько ступенек ведут на возвышение — видимо, там что-то вроде парилки, в стенах проделаны небольшие прорези — не иначе как для подачи пара. А неподалёку от нас, кстати, действительно нечто, напоминающее массажный стол, но забираться на него я не испытываю ни малейшего желания.

Полумрак здесь из-за полного отсутствия окон, свет проникает только через купольный потолок, да и то ослабленный, рассеянный. Странно, камень — а просвечивается. Хотя — я же в жилище мага, в конце концов.

Девочки, наконец, освобождают меня от обуви, и я ступаю на тёплый мраморный пол, и вспоминаю, что в восточных банях есть ещё и подвальный этаж, в которых и греют воду, и пар оттуда подают, поэтому при всём желании застудиться здесь невозможно.

А вот ноги пусть моют, думаю сердито, пытаясь заглушить неловкость. Сижу на низенькой табуретке, в то время как душистой мыльной смесью мне растирают ступни. Лишний раз мочить раненую руку не следует. А за время, проведённое в камере, я заслужила хоть чуточку расслабухи.

Справа бесшумно нарисовывается Кайс, присаживается на корточки, завладевает моей раненой рукой и начинает обрабатывать какой-то пахучей мазью, пристроив рядом на полу керамический горшочек. Мазь пахнет мёдом, травами и совсем немного — болотной тиной, и мне почему-то вспоминается Маргарита перед полётом.

— Так что там случилось с Али? — вроде бы небрежно напоминает евнух, забинтовывая мне руку. Запомнил-таки. И заинтригован. Всё правильно, времени с момента смерти тюремщика прошло всего ничего, вряд ли здесь об этом успели услышать, а мои зловещие намёки заставляют быть со мной настороже. Непонятные угрозы иной раз действеннее прямых.

— Ничего особенного, — отвечаю, в упор глядя в ореховые глаза. — Обкурился. Решил над девочкой покуражиться. Перестарался, сердечко-то и прихватило. Человек смертен, знаешь ли.

— Так это он наказывал Саджах? — кажется мне, или щёки чернокожего слегка посерели? Бледнеет он так, что ли? — И просто сердце прихватило? А ты, госпожа, здесь ни при чём?

— Пальцем его не тронула, — убедительно повторяю то же, что и магу. Девочки как-то опасливо на меня поглядывают, отодвигаются, а когда обувают — не дышат вовсе. Кайс легко поднимается на ноги, предлагает руку, чтобы помочь встать. Вот зараза, у него наверняка даже ноги не заныли, пока рядом сидел, а я на этой низёхонькой детской табуретке уже притомилась. Тем не менее, предложенную руку игнорирую.

— Может, всё-таки переоденешься, госпожа? — спокойно предлагает он. — Неприлично женщинам ходить в мужской одежде, да ещё столь обтягивающей. Это излишне соблазняет мужчин.

— Ага. А вот так — прилично? — скептически показываю на служанок. — И не говори мне, что они рабыни. Три фиговых листочка и пупок наружу — это прилично? Да я больше прикрыта, чем все ваши прелестницы, так что не предлагай даже.

И угадываю во взгляде Кайса какое-то странное удовлетворение.

— Хорошо, госпожа, — кротко говорит он. Жестом отпускает девушек и те с облегчением упархивают прочь. — Пойдём, я отведу тебя в твоё жилище.

— Жилище? — хмурюсь я.

— Прости, я не так выразился. Временное обиталище. В любом случае — ты не останешься здесь надолго. Тебя велено держать отдельно от остальных.

Не задержусь надолго… Своего рода предупреждение. И звучит достаточно зловеще.

Едва мы переступаем порог бани, как налетает шквал. Его порыв настолько силён, что открывайся дверь вовнутрь — меня внесло бы обратно, с такой силой к ней прижимает. Глянув на небо, Кайс берёт меня за руку.

— Держись крепче, госпожа. Иногда здесь бывают ураганы. Могут ломаться деревья и лететь с крыш черепица, но пока что видны только предвестники бури. Нам нужно идти быстро, для нашей же безопасности, поэтому не противься.

И словно танк, протаранивает встречный воздушный поток, волоча меня за собой, не обращая внимания на клубы пыли, мелкие щепки, летящие навстречу. Мы пересекаем довольно обширный внутренний двор, вымощенный цветной плиткой, с приподнятым на метр от основной мостовой насыпным садиком. Деревья угрожающе гнутся и сеют вокруг охапки листьев; розовые кусты, сцепившись колючками в монолитные стены, оказываются куда устойчивее и только раскачиваются под порывами ветра. По правую руку от нас остаётся длинное крыло, отходящее от основного корпуса здания, чей выступающий фасад виднеется невдалеке. Окна на первом этаже не застеклены, на них частые фигурные решётки, второй этаж изобилует лёгкими балконами, конечно, закрытыми и зарешеченными. Догадываюсь, что туда меня как раз и не поведут, это, скорее всего, и есть гадюшник Омаровых жён, наложниц и иже с ними. Мне на какое-то мгновение становится даже интересно: неужели старичок настолько боек, что находит силы для всех? Потом прихожу к мысли, что если и не боек — то держит женский батальон для престижа, как наглядный атрибут своей мощи — не-магической мощи, естественно.